Зарубежный детектив 1984 - [137]

— ...Само собой... Странно только, почему вся эта история всплыла наружу в последние дни, после исчезновения доктора.

— Итак, — вмешался в разговор Мансилья, поскребывая свои бакенбарды, — для нас остается тайной, что произошло с доном Антонио после того, как он вышел из казино и, распрощавшись с нотариусом, отправился к учительнице.

— Нет, — с довольным видом возразил Мануэль, стряхивая пепел с сигареты, — для нас остается тайной, что стало с доном Антонио после того, как, возвратившись домой от учительницы, он зашел в ванную комнату, умылся, почистил зубы и снова куда-то ушел... или его увели.

— Признаться, Мануэль, вы уложили меня на обе лопатки. Не тем, что он возвращался домой, а тем, что заходил в ванную комнату и прочими подробностями...

— Так, значит, Мансилья, вам тоже известно, что он возвращался домой?

— Да, вчера, уже к вечеру, ко мне в полицейский участок явился один субъект, который работает в Алькасаре, а живет здесь, и сообщил, что после трех ночи видел, как дон Антонио вместе с каким-то мужчиной выходил из автомобиля на улице Толедо.

— Так, так... — подхватил Плиний, — кое-что начинает проясняться... Дон Антонио уходит от своей невесты около половины третьего, возвращается к себе домой, и тут кто-то заезжает за ним на своей машине и увозит на улицу Толедо. Вот отсюда и начинается тайна.

— Но прежде чем вы продолжите свои рассуждения, Мануэль, объясните, откуда вам известны все эти подробности насчет ванной комнаты и прочее?

— Дело в том, Мансилья, что его сосед Алиага, который живет прямо под ним, страдает бессонницей и каждую ночь слышит, как дон Антонио в определенный час идет в ванную комнату и умывается перед сном.

— Не иначе, Мануэль, вам помогает само провидение, а всеми вашими поступками руководит пресвятая дева Магдалена, — полушутливо заявил Мансилья и при этом почесал шею под высоким воротом своего свитера.

— Что ж, вам виднее. Как бы там ни было, но, если не возражаете, мы можем поговорить с этим Алиагой. А кто видел доктора выходящим в ту ночь из машины?

— Бернардино Лопес, железнодорожный служащий.

— Пожалуй, его тоже можно вызвать, если вы ничего не имеете против.

— Делайте как считаете нужным, Мануэль.

— Не как я считаю, а как считаете нужным вы, вернее, «полицейские силы, призванные заниматься уголовными делами», как говорит губернатор.

— Не придавайте его словам слишком серьезного значения, Мануэль. Губернатор, да, впрочем, и все они — перелетные птицы, а вы останетесь и будете здесь жить всегда.

— Легко сказать! Во всяком случае, я не намерен с ним связываться... Уйдет он или не уйдет, еще неизвестно, а пока что он меня доконает.

— Не делайте из этого трагедии.

— Тут уж ничего не попишешь, сие от меня не зависит... Да, простите, я вспомнил одну немаловажную деталь.

— Какую?

— Улица Толедо, где Бернардино Лопес видел доктора выходящим с кем-то из машины, пересекает улицу Сервера, где живет учительница Сара.

— Скорее всего это случайное совпадение, — заявил Мансилья.

— Вполне возможно, ведь наш городок небольшой.

— Достаточно большой, дон Лотарио. Во всяком случае, не следует сбрасывать со счетов данное обстоятельство.

 

Спустя полчаса после того, как Малесу послали за Алиагой, соседом дона Антонио, он явился в кабинет Плиния.

Алиаге давно уже перевалило за семьдесят, и был он настолько худ, — впрочем, таким он был всю свою жизнь, — что одежда висела на нем как на вешалке, а когда он садился, брюки вздувались колоколом, обнажая ужасающе тощие лодыжки. Бледность его остроконечного, как клин, лица и непомерная худоба компенсировались живостью его характера, хотя говорил он всегда очень тихо и вид у него был довольно унылый.

Мансилья в отличие от Плиния и дона Лотарио, давно уже привыкших к худобе Алиаги, откровенно таращился на него, не скрывая своего изумления.

Ответив на предварительные вопросы Плиния, Алиага на свой лад объяснил, откуда ему известны привычки доктора.

— Я, как вам известно, всю жизнь сплю не больше трех-четырех часов. А потом отсыпаюсь по утрам. Ночью же я бодрствую, лежа в постели, и, разумеется, прислушиваюсь к звукам, которые доносятся до меня из соседних квартир... Дон Антонио живет прямо надо мной. Каждую ночь около трех часов он идет перед сном в ванную комнату и, судя по журчанию воды, умывается и чистит зубы. Затем укладывается спать, и до меня доносится стук падающих на пол ботинок, когда он разувается, и даже скрип кровати, когда он ворочается.

— Над вашей спальней находится его ванная комната или тоже спальня?

— Половина на половину, судя по звукам, которые до меня доносятся.

— Значит, в ту ночь все было как обычно: он пошел в ванную комнату, пустил воду из крана, умылся, почистил зубы и снял ботинки?

— Нет, сеньор, я этого не говорил. Я слышал только, как он пошел в ванную комнату, умылся, почистил зубы... Но я абсолютно уверен, что он не снимал с себя ботинок, если, конечно, не переобулся в домашние туфли раньше.

— Ясно. А вы не слышали приблизительно в это же время чьих-нибудь шагов на лестнице или как спускался или поднимался лифт?

— Нет, лестница находится довольно далеко от моей спальни. Я слышал только то, о чем сказал.