Зарождение добровольческой армии - [29]

Из 4 разбуженных нами юнкеров после короткого объяснения 3 не раздумывая согласились ехать, и только один просил время обдумать это внезапное предложение. Собраться надо было вечером 27–го в Павловском женском институте, откуда весь отряд должен был двигаться в путь. В томительной неизвестности протянулся день и вечером, набросивши старые «строевые» шинели, предварительно споров погоны, мы вчетвером перебрались через забор юнкерского сада и благополучно доехали на трамвае до Николаевской улицы.

По улицам бродили группы вооруженных солдат, матросов и рабочих. Чувствовалось, что враждебная сила взяла верх над городом. По совершенно темной улице мы подошли к закрытым институтским воротам. У них стояли вооруженные люди, пропустившие нас по условленному паролю. Во дворе бродили фигуры с винтовками и стояли часовые при входе. В вестибюле толпились юнкера всех петроградских училищ, большинство без оружия.

Штабс–капитан Парфенов [78], л.‑гв. Измайловского полка, поручики Мезерницкий [79] и Крыжановский энергично распоряжались и давали указания приходившим. Мне немедленно дали винтовку и поставили охранять боковую калитку, дав довольно своеобразное приказание «не пускать ожидавшуюся толпу рабочих и солдат, задерживая их до последней возможности. В случае же если толпа ворвется, бросив винтовку, уходить через забор в боковой переулок». Было получено известие, что быховские узники оставили Быхов и наша экспедиция потеряла смысл. Капитан Парфенов передал, что от Союза казачьих войск, помещавшегося в институте получено заверение о готовности выступить против большевиков трех казачьих полков: 1–го, 4–го и 14–го и что завтра предполагается соединенное выступление против них офицерской организации, юнкеров и казаков.

Продрогнув на морозе два часа, я сменился с поста и пошел во внутренние помещения. Классы и дортуары были заперты, и около сотни юнкеров расположились в длинном институтском коридоре. Институток в этой части, да и вообще в здании не было. Почти все были без погон, но с винтовками, револьверами и ручными гранатами. Люди уходили и приходили снова, принося свежие новости. Офицеры отправляли вооруженные группы одетых «под большевиков» юнкеров доставить оружие, то есть отбирать его от рабочих и солдат. В одной из таких экспедиций приняла участие и наша группа. С воодушевлением рассказывали приходившие об удачной охоте за винтовками, обмениваясь впечатлениями. Не обходилось и без курьезов: так наша группа встретила группу павлонов и, взаимно приняв друг друга за «товарищей», чуть было в ответ на предложение сдачи винтовок не открыла огонь. Соединившись, мы весело вернулись домой с добычей. Встречавшиеся нам отдельные люди сопротивление не оказывали.

С горечью мы узнали о доблестной защите Владимирского военного училища и о нелепом разоружении павлонов. Становилось ясным, что нет общего разумного руководства над антибольшевистскими силами. Все же желание дать отпор торжествующему хаму заставляло цепляться за последнюю ускользающую надежду.

Большинство собравшихся плохо представляли себе, кто нами руководит. Ясно было одно — здесь хотят драться с большевиками. Помню, как нас тронула забота институтских классных дам и начальницы, принесших нам горячее молоко, чай и бутерброды. Почти до утра ожидали мы приказаний в институте и только под утро, построившись вздвоенными рядами, отбивая ногу, нагруженные пулеметными лентами и гранатами, двинулись мы на Фурштатскую улицу к казачьим казармам.

Редкие пешеходы в ужасе шарахались от нас. Долго стояла наша сводная рота у помещения 1–го дивизиона 14–го Донского казачьего полка. К нам вышел офицер и несколько казаков и заявили, что они решили «держать нейтралитет». То же постановили 1–й и 4–й Донские казачьи полки. Мы направились к казакам 3–го дивизиона 14–го Донского казачьего полка и встретили радушный прием. Казаки уступили нам свои кровати и укрывали нас своими полушубками. Отогревшись и успокоившись, беззаботно проспали мы остаток ночи.

Весь день 28–го мы провели в помещении казачьих казарм, ожидая дальнейшего развития событий. К нам присоединилось человек 20 безоружных студентов Военно–медицинской академии, с ними было и человека 3—4 «ученых докторов», вероятно, лекторы из состава Академии. Все они явились нас лечить, в случае столкновения. С минуты на минуту ожидали подхода генерала Краснова, коего мы собирались поддержать из города. Но время шло, известий о приближении отряда генерала не было. Казаки целый день митинговали и к вечеру заявили, что они готовы бить большевиков, но только при поддержке других частей, а не группы юнкеров. Капитан Парфенов послал меня в училище привести юнкеров, но только вооруженных огнестрельным оружием. Пробравшись в училище, я явился к полубатарейному капитану Радзиевскому и доложил ему о поручении, прося содействовать. Последний заявил, что все винтовки (карабины), патроны и револьверы находятся под контролем солдатского комитета училища, и если будет взят хотя бы один наган, то по тревоге комитета явятся соседние Измайловский и Егерские запасные полки, да напротив в здании Технологического института находится часть 1–го пулеметного полка, держащая под наблюдением училище.