Зарождение чувств - [2]

Малышня и вездесущие бабки, поохав и посетовав на неспокойную жизнь, тут же торопливо разбежались по домам. Мужички, что потрусливее, последовали за ними, остальные же столпились на улице, глядя на меня исподлобья.

— С чего весть такая, Милка? Задремала, небось, на вольных-то хлебах, вот и привиделось, — вышел из толпы новый староста, оглаживая русую бороду широкой, мозолистой от мотыги ладонью.

— Загрызень, я вам говорю! — насупилась я. Прежний староста никогда не подвергал мои слова сомнению, зная, что я врать не стану. Бабуля этого не одобряла. — С гор спустился, сама слышала его вой.

— Да, мож, волки в лесу завыли, ты и перепутала, — выступил вперед еще один детина с туповатым, рыхлым от оспы лицом, глядя на меня с прищуром.

Лес-то, конечно, есть рядом — глубокий и дремучий, непролазный. Туда даже по грибы да ягоды боятся ходить, но звук точно был не оттуда. Что я, эхо скал от леса не отличу?!

— Иванко! Иванко! — Не обращая внимания на наши переругивания, из-за угла соседского дома показалась перепуганная насмерть соседка, похоже потерявшая своего внучка где-то по дороге домой. Оно и не удивительно — мелкий был проворным, юрким и до невозможности разбалованным ей же самой ребенком. — Вы Иванко не видели? — обратилась она к нам дрожащим голосом.

Мужики покачали головами и так же скептически накинулись уже на нее.

— Поди, в стоге сена твой Иванко опять спрятался. Давеча сам его за шкирку из своего огорода вытаскивал. Бесовское отродье, а не мальчишка! — сказал один из неверующих.

— Да не мог он! Не мог в стоге сена! Я уж проверила! Помогите найти! Загрызень-то выбирать не станет, дите или нет, утащит мою кровиночку ненаглядную, и поминай как звали! — кинулась соседка в ноги старосте, но тот лишь брезгливо ее оттолкнул, не приветствуя весь бабий род в целом из-за крайне сварливой жены, в прошлом году, к его облегчению, отправившейся в мир иной от воспаления легких.

— Да полно те! Спрятался твой Иванко, да и загрызень-то, поди, выдумка этой приблудной, — презрительно кинул он обидное слово в мою сторону.

Я нахмурилась. Давно меня так никто не называл. Ну подумаешь, не родилась я в этой деревне, подкинули меня на порог бабули еще в колыбели, но это же не значит, что я чужачка. Росла вместе с другими детьми, по хозяйству помогала, вместе хороводы водили… И тут это «приблудная». Меня так в детстве разве что мальчишки дразнили, отказываясь играть, пока я косой смоляной не обзавелась да фигуру не заимела. Тут они уже хвостом ходить начали. Только вот обзаводиться бытом в свои шестнадцать я вовсе не собиралась. Хотя парни женихаться уже начали слишком активно, но бабуля лишь посмеивалась и гоняла женихов с порога поганой тряпкой да полотенцем, чтобы не вздумали лезть раньше времени, как она говорила.

Соседка, прекрасно зная отношение старосты к женщинам, лишь побледнела и повернулась ко мне, поняв, что с этими мужланами каши не сваришь.

— Милка! Милочка! Помоги Иванко найти! Вовек не забуду! Свежее молочко каждое утречко поставлять буду по крыночке! Милочка! — взвыла она дурниной, пока я растерянно думала, куда этот мелкий шалопай мог деться.

Кивнула, отчаянно надеясь, что хотя бы после этой выходки соседка своего внучка ремнем или розгой отходит по заду и приструнит. Каждый день, паршивец, что-то да отчудит! То белье, вывешенное на просушку, травой закидает, оставляя зелень и комья земли на простынях, то недоросшую морковку повыдергает, то еще что придумает.

Я обернулась обратно к редкому лесу, отделяющему нашу Ласию от гор и полей, и едва не заскулила от ужаса — леденящий душу вой раздался где-то совсем рядом.

Тут же поверивший в мои слова староста с припевалами сбледнул и решительно сдвинул брови, начав командовать зычным голосом:

— Все по домам! Двери подпереть и в подполы! Сутки носа не казывать! Бабам выть не давать, панику не распускать! Скотину загнать по сараям да заколотить двери! Собак спустить — авось отгонют…

Угу… забившись в будки и поджав хвосты от страха. Уже их племени вовсе не слышно.

Я фыркнула, рассматривая спины быстро разбредающихся по домам мужиков. А поверил бы сразу — глядишь, успели бы и двери домов изнутри заколотить… Обернулась к соседке, но той уже и след простыл, должно быть, кинулась искать своего Иванко дальше, судя по громким истеричным крикам из-за крайнего дома. Я выругалась. Себя же угробит, у пацана и так родителей нет, медведь в прошлом году загрыз, так еще и бабки не станет!

Ринулась было к ней, ориентируясь по звуку, да только вой, больше напоминающий дикий скрежет двух разломленных скал, царапающих друг друга боками, раздался совсем близко, вместе с жалобным ржанием лошади. Дрожащие пальцы сами собой ухватились за какую-то гибкую хворостину, а в голове промелькнуло, что Агатку сосед мне теперь точно не выдаст — сожрут ее, как пить дать сожрут!

Я кинулась к распроклятому леску, так как именно оттуда уже доносился жалобный крик соседки. По дороге ругала себя, и балованного мальчишку, и саму беспокойную тетку…

— Иванко! — раздалось уже совсем близко вместе с мерзким воем нежити. Это заставило меня бежать сквозь скопления низкорослых деревьев быстрее, обдирая и царапая руки до крови и превращая еще совсем недавно новое платье в лоскуты.