Зарницы смуты - [4]

Четвертый док располагался на другом конце пристани, у самой кромки моря. Меня не сильно удивило, что люди Каолита выбрали именно его, потому как добраться туда можно было лишь по канатному мостику, что болтался над самыми волнами.

Еще на подходе к мосту меня остановила странная парочка. Старец и высокий молодой мужчина с восточным разрезом глаз.

— Стой. — Мужчина вырос передо мной словно из-под земли. — Что тебе здесь нужно?

— На работу нанимаюсь, — пришлось сильно постараться, чтобы наделить свой голос хоть граммом почтительности. Говорят, люди Каолита грубиянов терпеть не могут.

— Район святой Халиты? — Оказалось, что старец все это время стоял за моей спиной. — Бумаги есть?

Порадовавшись своей прозорливости, я протянул старцу сложенную грамотку. Тот быстро пробежался глазами по строкам, кивнул:

— Все в порядке. Можешь идти.

Доски тихо поскрипывали, а под ногами плескались зеленоватые волны. Мне стало немного не по себе. Ветер трепал старый, много раз залатанный плащ за плечами, игриво раскачивал мостик. Но взволновала меня отнюдь не перспектива сверзиться в воду.

— Значит, в Ромбад и в самом деле прибыли непростые гости, — привычные мысли вслух помогали взять себя в руки. Но в этот раз легче не стало.

На том конце моста пришлось пройти еще одну проверку. Дородный мужик с густой, но заботливо расчесанной бородой тоже потребовал грамоту. Затем приказал закрыть глаза и прикоснулся к моему лбу ладонью. Уж не знаю, чего он там хотел нащупать, но мне подобные проявления мужской заботы пришлись не по душе.

На старейшей в порту набережной народу оказалось не так чтобы много. Не больше сотни жителей Халиты, причем многие уже с сединой в волосах. Молодняка видно не было. Все столпились около широченного стола, установленного под полотняным тентом, и принимали из рук человека в красной куртке небольшие кулончики.

Я вклинился в очередь и, прихватив с собой воз терпения, начал ждать. Люди двигались довольно-таки быстро, что не могло не радовать. На каждого добровольца раздававший кулоны человек тратил не больше пяти секунд. Вскоре и мне посчастливилось получить диковинное украшение. Кулон был необычным: на тоненькой веревочке висел большой перламутровый шар, переплетенный позолоченными нитями и оправленный латунью. Человек в красной куртке посоветовал кулон надеть сразу и не снимать до конца вербовки.

Закончив наряжать будущих работников, мужчина встал из-за стола и направился в сторону многоярусного склада. Едва его фигура скрылась в широких дверях, как набережную заполнил гул голосов. Люди делились друг с другом мнениями, свежими новостями и домыслами. И, естественно, говорили все о предстоящей работе, благо почва для сплетен была плодотворной…

— Я слышал, — закричал один, — что нас собираются отправить на строительство новой твердыни. В Клэйтон, сердце Каолита!

— Хорошо бы! — отвечал ему другой. — А то мне рассказывали, что нас вербуют для работы в рудниках Дождливой Гряды.

— Нет, враки все! На войну вербовать будут.

— Что ты лепечешь, пенек трухлявый? С кем воюють-то?..

Куча сплетников.

Ничего полезного из разговора узнать не удалось, зато настроение испортилось окончательно: на рудники или войну совершенно не хотелось. Уж больно там людей много помирает… Да и присутствие настоящего Рубаки не вязалось ни с одной идеей, высказанной болтунами.

Зато слова Билла отчего-то перестали казаться глупостью.

Неожиданно вокруг воцарилась тишина, которую нарушал едва различимый ропот. Я обернулся. Судя по всему, новое начальство: от склада в нашу сторону неспешно шествовал десяток мужчин самого сурового вида.

Когда группа приблизилась, стало понятно, кто здесь главный. Верховенствовал крепкий поджарый воин лет пятидесяти — а в том, что этот человек воин, сомневаться не приходилось. Уверенная походка, ледяной взгляд, скупость движений и не напускная величавость не оставляли сомнений — перед нами отнюдь не рядовой гвардеец.

Люди за его спиной стояли тихо, пряча лица под глубокими капюшонами. Одежда их была одного пошива и различалась цветом: преимущественным был белый, но кое-кто носил и темно-синее облачение. Широкие штаны, просторные рубашки, поверх — странные жилеты с глубокими капюшонами…

Воин брезгливо осмотрел наши ряды и прокричал:

— Эй, голодранцы! Кто из вас, отбросов, моложе восемнадцати и старше пятидесяти пяти лет?

По толпе прошел недовольный гомон, но десяток рук все равно взметнулись к небу.

— Выйти из строя, — командир взмахнул рукой. — Вы нам не подходите.

Воздух огласили яростные проклятья и стенания — для кого-то этот шанс мог оказаться последним в жизни. Зима на носу, а работы нет…

— Прекратить! — гаркнул человек. — Все, кто не подошел — на ту сторону дока. Остальным, слушать меня!

Воин отколол фибулу, небрежно сбросил плащ, оставшись в поношенном колете и шерстяной рубахе. Вышел вперед и принялся прохаживать вдоль рядов.

— Сейчас наши маги проверят вас на предмет вранья. Вдруг кто-то из вас скрыл свой настоящий возраст, а? Есть такие хитрецы?

Мне показалось, что по телу скользит чей-то назойливый взор. Но это ощущение быстро исчезло, оставив после себя чувство крайней гадливости. Никогда ничего подобного испытывать не приходилось…