Зарницы над полигоном - [44]

В день стрельб дивизион подняли чуть свет. Затарахтел движок, антенны станции шарили по небу, точно болотной ряской покрылись экраны помехами.

Майор, из проверяющих, окинул взглядом стартовый расчет, коротко бросил:

— Вы, сержант, выбыли из строя. Всем в укрытие. Расчет, к бою!

Андрей Сергиенко смекнул, что теперь кто-то должен взять всю ответственность на себя, и крикнул:

— Расчет, слушай мою команду!

Оказавшись у ракеты, он теперь и работал и принимал решения. И, как никогда прежде, чувствовал близость «противника», роковой бег секунд, важность того, что делал он и другие солдаты. Руки опережали глаза, мысли, он едва успевал улавливать команды, а когда ракета легла на установку, Сергиенко вместе со всеми нырнул в укрытие, прижался к холодной стене, подумал: «Ну, милая, давай!».

Ракета вела себя на установке точно живая. Она опускалась вниз, поднималась вверх, к небу, и чего-то ждала. Наконец плеснула огнем и сразу оказалась в небе. Дрогнула под ногами земля. Ракета сделала «горку». Больше, кроме операторов, никто ее не видел. Эхо взрыва донесло о ее первой и последней схватке с целью.

Весь день солдаты с подробностями и восторгом рассказывали об этом друг другу. Андрей слушал их и чувствовал, что его тоже охватила радость. Он сидел у окна и вспоминал первые тренировки, тот самый кросс, когда Журов тащил его к финишу, свой спецкласс, мрачную ложбину, где в него, казалось, стрелял каждый куст. Он даже не заметил, как подошел к нему сержант Журов.

— Ну, как самочувствие после стрельб? — спросил он.

— Отличное! — откровенно признался Андрей.

— Вижу, Андрей, в тебе заговорил настоящий солдат. Этого я и добивался от тебя. А ты мне о какой-то роли доказывал. Мол, сам грамотный.

— Все мы грамотные. Вот тут, в голове, может, и есть что, а в сердце — не у каждого… Смешно вспомнить. А ведь считал: стартовик не мое призвание. Искал, где полегче. Нет, брат, в армии так не бывает. Кем бы ни был, будь прежде всего хорошим солдатом. Вот главная роль. Роль, которую не выбирают.

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

1.

Прежде чем идти домой, Владимир Синельников прямо со станции с чемоданом в руке направился к промтоварному магазину. У прилавка знакомая женщина, заглянув в глаза, спросила:

— Чей будешь-то, не сын ли Федора Потаповича Синельникова? Надо же, какая ему радость. Как раз ко дню рождения отца приехал.

Этому чисто случайному совпадению был рад и Владимир. До армии то учился в профтехучилище, то в педтехникуме на мастера производственного обучения и все домой заглянуть было некогда. А теперь, видно, постарел отец. Годы. Да и война не прошла бесследно. Командиром орудийного расчета прошел Федор Потапович поля сражений России, Польши, Чехословакии и по праздникам не без гордости выходил на улицу с орденами и медалями на лацкане черного пиджака.

А теперь вот сын, продолжая традиции отца, служит честно, по долгу, по совести. Иначе сейчас на первом году службы не летел бы он, как на крыльях, домой в краткосрочный отпуск.

Отцу купил рубашку, носовой платок, галстук, тихо прошел в сени, открыл дверь родного дома, замер на пороге.

Первой стрельнула глазами сестренка Антонина, сжалась вся и бросилась навстречу. В доме поселилась радость. Набились гости. Мать весь вечер не отходила от сына, лишь на второй день утром спросил отец:

— Рассказал бы, как служишь?

В ответ Владимир только улыбнулся.

— Понимаю, нельзя. Ну, а вообще-то.

— Если вообще-то — хорошо, батя. Недавно кандидатом в члены партии приняли.

Отец кашлянул в кулак: что-то вроде запершило в горле, отвернулся, скрыл от сына волнение и заговорил о делах дома, в колхозе.

2.

Служить в дивизион рядовой Синельников прибыл осенью.

— Будете планшетистом, — сказал ему старший лейтенант Леськив.

Освоившись со своими обязанностями, Синельников все чаще стал задерживаться у пульта оператора, за которым сидел ефрейтор Бобко. Опытный специалист с охотой согласился быть наставником любопытного и дотошного солдата. Вместе проводили регламенты, тренировались, разбирали принципиальные схемы на занятиях, а то и, случалось, вечерами сидели над учебниками по радиотехнике.

Войти в мир электроники — значит понять его также, как, скажем, музыкант понимает музыку, архитектор — тайну линий, летчик — свой самолет, когда он сливается с ним и за каждым движением руки чувствует поведение машины. В этом, собственно, заключается суть подхода человека к тому, что он делает. И рядовой Синельников преследовал именно такую цель. Сдавая на классность, он отвечал по двум специальностям: планшетиста и оператора, хотя этого, как молодой солдат, мог и не делать. Командиры приняли решение назначить его старшим оператором, а потом включили в состав полигонного расчета.

…Не в первый раз прибыл сюда дивизион, в котором начал свою службу Синельников. За прошлые стрельбы коллектив ракетчиков неизменно получал «пятерки», держал призовые места в полку. Все коммунисты имели только первый класс. Они люди грамотные, болеющие за свое дело.

Начальник радиолокационной станции сержант Моргун говорил своему подчиненному рядовому Синельникову:

— Знания у вас надежные. И ничего, что первый раз на полигоне. Доверили, значит, не теряйтесь.