Зарисовки - [52]

– За стрекозо-оой, – икаю я, почти успокаиваясь.– За стрекозоооой…

Резко качнувшись, автобус останавливается, и я, выныривая в реальность из детских воспоминаний, пробираюсь к выходу. Даже холодный осенний дождь, моментально забравшийся под теплый шарф и щелкнувший по кончику носа ледяной каплей, не стирает теплой улыбки с моих губ.

Ошибочка

Желание надраться было чистым и не замутненным никакими разумными мыслями и муками совести. Да! И еще потрахаться. А уебищно упрямые бруталы пусть идут в… лесом. Я даже волшебный клубочек дам, что бы не заплутал ненароком. Как он сказал? Он – свободный человек и не должен отчитываться передо мной за каждый вдох и выдох? И не надо. У нас все взаимно. Я тоже никому ничего не должен. Потом на досуге обменяемся мемуарами… Кинув еще раз критический взгляд в зеркало, я одобрил увиденное. Покрутившись, оценил филейную часть и пОшло подмигивающую подвеску в пупке, заметил на загривке начинающие зацветать укусы. Твою ж мать! Спиногрыз хренов, опять пометил! Ничего, мы это тавро собственника под шарф спрячем, так даже круче смотрится. Ну все, погнали.

Клуб встретил меня басами, которые, кажется, тонули в задымленном помещении. Пробираясь сквозь танцующее море, я подводил итог: пару раз меня уже успели пощупать, пару раз прижать – вечер должен получиться. Внезапно меня сгребли и, прикусив ухо, зашипели:

– А мы свободные люди, друг перед другом не отчитываемся!

– Уау! – пропела моя подруга. – Да ты никак решил тряхнуть стариной, птенчик? Это дело надо запить, – она потащила меня к бару.

Критически оглядев линейку шотов, проглоченных мной за минуту, спросила:

– Семейные разногласия?

Я, гордо задрав подбородок, попытался выдать что-нибудь этакое, но алкоголь, обрадованный пустотой моего желудка, резво ринулся наводить порядок. И я лишь счастливо засиял ей пьяной улыбкой.

– Мда, пьешь ты все так же – все сразу и наповал. Давай, пожалуйся мамочке, – и Динка, обхватив меня за шею, ткнула носом в свой роскошный третий. Повозив там моей мордочкой и вытерев тонну блеска, которым щедро снабжала декольте, наконец отпустила.

– Блядь, Дин, у меня теперь моська в ультрафиолете сияет, как твои буфера.

– Мда, это серьезно, – констатировала Динка. В ответ я выбесился и прошипел:

– Что хочу, то и делаю!

– Ну да, ну да, ты у нас мальчик взрослый, проебать свое счастье можешь и без чужой помощи.

– Да что б ты понимала! – взорвался я. – И не тебе, переимевшей половину вашей розовой шоблы, мне морали читать, – буйствовал во мне алкоголь.

– Я это не пью.

– Вас угощают.

– Ссора с девушкой? – кивнул он мне на танцпол, где отжигала Динка, нагло прижимая к себе интересную блонди.

Что-то было не так. Но я, одурманенный алкоголем, не смог вычленить, что меня смутило, поэтому расцвел улыбкой и сообщил:

– Неееее… Динка просто друг, понимаешь? Мне нравятся более… – и я подарил откровенно ебущий взгляд парню, – брутальные.

– Понимаю, – нервно облизав губы, согласился тот.

Я, вылакав предложенный коктейль, вопросительно уставился на него. Не тормози! Блин!

– Еще один мохито, – кивнул он бармену и потом пододвинул стакан ко мне.

– А ты? – настороженно склонил я голову.

– А я, если честно, не первый час тут и это уже, пожалуй, перебор.

– Тогда чего стоим? Кого ждем? – я притянул парня за шею и впился поцелуем в губы. Парень вздрогнул и как-то помявшись уступил.

– Ты меня не хочешь? – нахмурился я.

– Неожиданно просто. Вот так с разбега.

– А мы кого-то ждем? Третий нужен? – алкоголь во мне вынес планку морали далеко за границы сознания.

– Ты пасс? – надо же прояснить ситуацию.

– Нет, – удивился парень, – актив.

– Т-ты парень! – обвиняющее ткнул он в меня пальцем.

– Бля… ну да! А ты чего ждал в гей-клубе?

– Ждала!

– Че?

– Ждала, говорю! Я девушка.

Я, охренев, сполз по стеночке на пол.

– Охуеть! – выдавил я из себя. – Покажи! А где сиськи? И все такое?

– Ну знаешь! – вспыхнула она. – Ты тоже мало на мальчика похож. Такой стопроцентный сладенький дайк.

– Ыыыыыыы… – согнулся я в истерическом смехе, растирая тушь от выступивших слез. – Это, если че, мой первый гетеросексуальный опыт. Реально пить надо меньше.

Девушка скорчилась рядом, сотрясаясь таким же истерическим смехом. Оторжавшись, мы уселись плечом к плечу.

– Покурим? – предложил я. И вызвал очередную истерику.

– Давай, – минут через пять, осипнув от ржача, согласилась она. – Давай хоть покурим.

Планы «вильнуть налево по дурости и злости» не состоялись. Слышь, ангел, если ты у меня есть, спасибо за такое вмешательство. Я тебе охренеть как благодарен.

Подарок

"Я фетишист". Мысль вяло мелькнула в сознании, когда я в сто первый раз завис на цепочке остро выступающих позвонков Агеева, сидящего впереди меня. Я покатал ее в абсолютно пустой голове, пригляделся к парню и отринул как несостоятельную. Просто первая лекционная неделя до упора забита болтовней, и на пятой паре мозг тупо идет в отстой. Но прикоснуться и пересчитать косточки хотелось.

Историк вяло жужжал за кафедрой, группа откровенно чатилась или отсыпалась после обмывания начала учебного года. Мой взгляд снова приклеился к кнопочкам позвонка. Пиздец какой-то. Пальцы Агеева легли на эти самые косточки и стали разминать шею. Я завис. Длинные пальцы, методично сжимающие и растирающие шею. Это выглядело почти порнографично. К первой руке присоединилась вторая, и теперь пальцы, бесстыже ныряя под ворот кенгурушки, разминали еще и плечи. Агеев, тихонько простонав, выгнул спину, разминая позвоночник. Мое либидо обрадовалось и махом накидало мне полсотни эротических картинок, где и при каких обстоятельствах он мог стонать и изгибаться. Я мысленно проклял неуемную фантазию: "Лежать!" и цыкнул на заинтересованно обозначившийся член: "И не дергаться!"