Зарево над Волгой - [19]

.

— Слушаюсь! — по-уставному произнес Василевский.

Он взял свою папку со стола и поспешил в аппаратную Генштаба. По пути туда подумал, почему Берия не обронил ни слова.

Но Берия заговорил, когда начальник Генштаба ушел.

— Иосиф, чего ты возишься с этим Гордовым? — насмешливо спросил он. — Надо убрать его с фронта — и баста. Будь моя власть, я бы давно это сделал.

— А кого поставить, не тебя ли, Лаврентий? — усмехнулся в усы Сталин. — Командовать фронтом — это тебе не заключенных допрашивать.

Видимо, Берия обиделся, потому что возразил горячо и твердо:

— Выбивать из заключенных признание — это своего рода искусство, зря ты это не ценишь, Иосиф.

Его слова вывели Сталина из себя.

— О каком еще искусстве ты говоришь? Обладай ты им, не пострадали бы невиновные люди. Сколько их загублено перед войной тобой и твоими подельниками? Не считал? А мог бы посчитать.

Берия снял очки и стал протирать их платком.

— Я не Бог, Иосиф, ошибки у меня были, не стану отрицать, — признал он. — Но не зря в народе говорят: «Лес рубят — щепки летят». И потом, все, что я делал, кого сажал на Лубянке, ты одобрял, даже награждал меня…

В темно-серых глазах вождя что-то дрогнуло.

— Я доверил тебе, а ты подвел меня! — раздраженно произнес Сталин. — Что, может, назвать некоторые имена? Пожалуйста! Генерал Рокоссовский. Ты обвинил его в предательстве, предлагал сурово покарать, а он крепко бил фашистов под Москвой, его 16-я армия стояла насмерть. В бою он был тяжело ранен. Осколок прошел между ребрами, пробил легкое… Выписался из госпиталя и снова возглавил армию. А сейчас командует Брянским фронтом, сменив на этом посту генерала Голикова. Что, разве Рокоссовский не герой? — Сталин смотрел на Берию в упор.

— Получается, что герой, — покраснел тот.

— А возьми Кирилла Мерецкова, — продолжал вождь. — Мы посадили его на второй день войны, и ты выколачивал из него нужные тебе признания: якобы он продался фашистам, когда сражался в Испании. Три месяца Мерецков сидел на Лубянке, а ты все собирал на него компромат. Пришлось мне вмешаться в это дело. А сейчас Кирилл Афанасьевич возглавляет Волховский фронт.

— Были у меня ошибки, — повторил Берия. — Но сейчас их нет…

— Ладно, Лаврентий, иди к себе, а с командующими фронтами я как-нибудь сам разберусь.

Однако Берия остался стоять, что удивило Сталина.

— Что тебе? — взглянул он исподлобья на Лаврентия Павловича.

— Я хочу съездить в Сталинград, посмотреть, как там действуют наши чекисты, что делается ими для обороны города…

— Кто там у нас главный по линии НКВД, не Воронин ли? — спросил вождь. — Переговори с ним по ВЧ, а ехать туда пока не надо, ты мне здесь нужен.

«Нашумел-нашумел, а без меня обойтись не может», — усмехнулся в душе Берия. А вслух уже весело произнес:

— Понял, Иосиф. — Он взял со стола свои бумаги. — Я скажу Воронину, чтобы побывал на тракторном заводе, проверил, все ли делает его директор Задорожный для увеличения выпуска танков Т-34. Ты же сам говорил об этом наркому Малышеву, когда он был у тебя.

Сталин молча кивнул.

В кабинет вошел Молотов. Он еще утром хотел зайти к вождю, но тот был занят с военными.

— Что у тебя, Вячеслав? — Сталин отложил в сторону какие-то бумаги. — Садись и рассказывай.

— Получено послание от премьер-министра господина Черчилля. — Молотов вручил вождю текст.

Сталин прочел послание. Оно было коротким и необычно теплым, даже не верилось, что его писал Черчилль: «Я хотел бы, чтобы Вы пригласили меня встретиться с Вами лично в Астрахани, на Кавказе или в каком-либо другом подходящем месте. Мы могли бы совместно обсудить вопросы, связанные с войной, в дружеском контакте принять совместные решения». Свернув листок, Сталин не сдержал своих эмоций:

— Ни слова о втором фронте! Вот старая лиса, умеет он показать зубы шакала. Так надо ли с ним встречаться?

— Надо, Иосиф, приглашай его в Москву, — без обиняков заявил Молотов. — Здесь мы эту лису и спросим, когда союзники откроют второй фронт. На сталинградском направлении сейчас идут тяжелые бои, и их помощь будет кстати. Утром мне звонил посол Великобритании в СССР, спрашивал, получили ли мы послание господина Черчилля. «Да, — говорю, — получили, но решение по нему товарищ Сталин еще не принял».

После минутного раздумья Иосиф Виссарионович изрек:

— Я согласен на встречу с Черчиллем в Москве…

Он попросил Молотова набросать короткий ответ, и тот вышел.

В своем письме Сталин официально приглашал Черчилля приехать в Москву в удобное для того время для совместного рассмотрения вопросов войны против Гитлера, угроза со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы.

Генерал Поскребышев принес из холодильника бутылку боржоми, и теперь, задумчиво стоя у окна, верховный пил воду маленькими глотками, утоляя жажду. Невольно ему вспомнился приезд в Москву в декабре сорок первого года министра иностранных дел Великобритании Идена. Во время беседы заморский гость попросил советского руководителя дать ему возможность побывать на фронте.

Потом вождь вспомнил, как в честь Идена он дал обед в Кремлевском дворце. На столе гость увидел бутылку перцовки, ее желтоватый цвет напомнил ему цвет шотландского виски. На его вопрос, что это за напиток, Сталин весело ответил: