Заре навстречу - [5]

Так говорила квартирная хозяйка — купчиха Баринова. Одобряла она и жену Чекарева:

— Ничего не скажешь: и красива, и статна, а никакими пустяками не занимается, это — раз, второе — хозяйка! И тоже в дом копейку несет: на кондитерской фабрике в конторе служит. А я боялась пускать их на квартиру. Думаю: народ молодой, будут вечерами шляться, или к ним гости потянутся, будут в ворота стукаться, беспокоить… я ведь рано ложусь! А от них никакого беспокойства не оказалось.

Не знало начальство, что скромный, исполнительный Чекарев — тот самый Лукиян, которого давно разыскивают жандармы. Не знала и купчиха Баринова, что вечерами через сад к жильцам приходят тайком люди и что не зря лает цепной пес Верный — слышит чужих.

А за последнее время Верный лаял с приступом почти каждую ночь. «Совсем пустолайка стал, остарел, — думала Баринова, сидя после обедни у окна на холодке, — то ли уж задавить его велеть? Вот опять забрехал, подлый! — Она с усилием подняла голову, выглянула в окно. — Если зря брешет — велю задавить!»

На этот раз пес лаял не зря: по двору шел человек в грубошерстном пиджаке, в смазных сапогах. Он направлялся к флигелю. Купчиха погрозила собаке пальцем: «Ну, счастлив твой бог!» — опустилась в кресло, раздумывая в полусне, кто бы это мог прийти к жильцам: «Пойти зайти к квартирантам, узнать». Но ей лень было шевельнуться, лень раскрыть глаза. Приживалка Анна Тимофеевна вошла, хотела убрать со стола, но испуганно погрозила сама себе пальцем и на цыпочках удалилась, увидев, что Олимпиада Петровна започивала.

Той порой Илья пересек большой двор, уставленный каменными амбарами, кладовыми, погребицами, устланный каменными плитами, в расщелинах которых выбивалась трава, завернул за амбар и подошел к деревянному флигелю.

Дверь из кухни в сени оказалась открытой. Илья увидел крупную женщину, узнал гордую посадку головы, увенчанной толстой каштановой косой, и позвал тихо:

— Мария!

Она порывисто оглянулась. Блеснули в улыбке синие глаза, белые ровные зубы.

— Сережа! Ой, Сережа, Давыд пришел!

Под тяжелыми шагами скрипнула половица. В дверях появился Чекарев.

Он не кинулся навстречу, как Роман Ярков, а подошел обычным неторопливым шагом и, как тисками, сжал руки Ильи. Тихий свет разлился по его лицу. Он сказал:

— Нашего полку прибыло! Это здорово!

Илья с трудом пошевелил слипшимися от крепкого пожатия пальцами. Вот он, Сергей, весь тут: больше всего обрадовался тому, что «полку прибыло!». Да и действительно. Как не радоваться каждому новому, опытному в подпольной работе человеку, когда приходится работать в такой тяжелой обстановке!

— Всех ищеек спустили с цепи, — неторопливо говорил Сергей, размешивая сахар в стакане крепкого чаю. — Провокаторов, как грибов после дождя… Постоянные обыски, провалы… Вот Лешу скоро будут судить, Натана. Особенно тяжело положение Леши: неопровержимо доказано, что он выполнял задания с группой боевиков в девятьсот пятом году.

Илья слушал, угрюмо опустив голову, — Леша был его лучший друг.

— Ряды поредели не только из-за арестов… — и Чекарев стал рассказывать, как отошла почти вся буржуазная интеллигенция и как всю партийную работу взяли на себя рабочие.

— Интересно получалось, — с суровой насмешкой продолжал Сергей, — начинает человек отказываться от заданий, дискуссии разводит по каждому поводу, начинает программу критиковать, — так и знай — норовит в кусты! Мешают работе эсеры. Они никак не бросают свои террористические штучки… кладут тень на всех: попробуй докажи, что это — их рук дело! Мешает и меньшевичье, — это прозвучало, как «воронье!» — Меньшевичье перетрусило, каркает: «Партия изжила себя!..», ратует только за легальные организации… А в наших рядах есть такие люди с мозгами набекрень, как тот же Рысьев, — помнишь его? — он теперь ярый отзовист. На областной конференции с пеной у рта требовал: «Отозвать рабочих депутатов!»

— Ты мне работу обрисуй, Лукиян!

— Работу?.. У нас есть ячейки на заводах, но недостаточно… усиливаем организационную работу… Хотим прибрать к рукам потребительское общество рабочих и служащих, есть такая возможность. Создать надо больше, как можно больше пропагандистских кружков. Плохо, что мы сейчас обезоружены, — сказал Сергей, — техника опять провалилась. А ведь до последнего времени у нас были три нелегальные газеты… Три!.. Рабочая, крестьянская и солдатская…

Они помолчали.

— Лукиян, — сказал Илья, — поручите мне технику!

— Смотри, Сережа, он даже порозовел! — ласково улыбнулась Мария. Но муж не ответил ей. Он сказал:

— Я думаю, Давыд, поручить тебе кружки высшего типа — Андреи ценит тебя как пропагандиста.

— Одно другому не помешает, — упрямо настаивал Илья. — Я постараюсь поступить в типографию, научусь набирать и верстать, достану чертежи — рабочие сделают станок…

— Изволь. Но, пока не поступил, будет тебе одно срочное поручение: забросить в деревню остаток тиража… несколько штук… Очень важный номер. Мы призываем рабочих и крестьян разоблачать проделки заводчиков и продажных землемеров… разъясняем, что только свержение царизма, революция освободят от кабалы… Фактов!.. Больше надо фактов в руки фракции… Ведь наша фракция готовит проект закона об этом вопросе!