Запятнанный Даль - [31]

. По-человечески его можно понять. Но при всем моем сочувствии к автору, оказавшемуся в затруднительном положении, — истина дороже. Мне пришлось написать новую статью на, казалось бы, отработанную тему. Направив ее в ту же редакцию НЛО, я получил ответ, что мой материал слишком велик по объему и слишком публицистичен, но если я превращу его в более короткое и лишенное публицистичности Письмо в редакцию, оно будет напечатано. Поскольку я считал важным познакомить с моими возражениями читателей того журнала, где помещена работа А.Панченко, то согласился, оговорив за собой право в дальнейшем опубликовать статью в полном или расширенном объеме, что теперь и делаю.

Пока в НЛО готовилось к печати мое Письмо в редакцию, в журнале «Лехаим» (№ 3, 2011) появился отзыв о статье А. Панченко как о «блестящей», а после публикации моего Письма в редакцию НЛО (2011, № 107), тот же критик «припечатал» меня следующим образом: «Вы упрекаете Панченко в плохом знании материала, так как он не упоминает Короленко и наветную литературу начала 20 века, при этом просто не понимая, что Панченко комментирует Достоевского, а следовательно, пишет о том, что было до «Братьев Карамазовых». Поэтому Лютостанский в поле его внимания попадает, а Шмаков нет.»[85] Это тотчас подхватил другой посетитель Гостевой: «При чем тут Шмаков, если комментируются «Братья Карамазовы»?»[86] Оба критика знают, что статья А. Панченко охватывает хронологический период в тысячу лет, от древней Руси до XX века включительно; что ее объем — 25 журнальных страниц, не считая восьми страниц примечаний, и что роману Достоевского в ней отведено две с небольшим страницы. Трудно понять людей, добровольно выставляющих себя на позорище.

1.

Треть статьи А. Панченко «К исследованию еврейской темы в истории русской словесности: Сюжет о ритуальных убийствах»[87] составляет справочный аппарат — больше 130 примечаний, причем во многих из них перечисляется до пяти-шести источников. Это должно свидетельствовать о необъятной эрудиции и бездонной глубине познаний автора. Однако при ближайшем рассмотрении в ссылках обнаруживаются труднообъяснимые пробелы.

Так, в связи с упоминанием «Мултанского дела» по обвинению группы удмуртов в ритуальном убийстве (1892–1896) указано четыре источника, но не назван В.Г. Короленко, который участвовал в процессе в качестве защитника обвиняемых, добился их оправдания и затем написал очерк «Мултанское жертвоприношение», ставший одной из жемчужин русской документальной прозы.

Очерк Короленко «Дом № 13» (О Кишиневском погроме 1903 года) тоже не упомянут, да и о самом погроме, спровоцированном именно кровавым наветом, в статье нет ни слова.

Дело Бейлиса упомянуто и оснащено несколькими ссылками, но основополагающие работы С.И. Бразуль-Брушковского, В.Д. Набокова, В.Д. Бонч-Бруевича, не говоря о многочисленных публикациях других участников литературных баталий вокруг этого дела, не указаны. Нет упоминаний и о ведущих «наветчиках» конца 19 — начала 20 вв.: П.А. Крушеване, А.С. Шмакове, Г.Г. Замысловском и многих других. Даже трехтомная стенограмма процесса Бейлиса — наиболее важный источник для всех, кто когда-либо обращался к этой теме, — не упомянута. Снова нет указаний на классические статьи В.Г.Короленко, его имя вообще ни разу не названо. Писать об отражении в русской литературе легенды о еврейских ритуальных убийствах, не упомянув центрального для этой темы имени Короленко, отдавшего ей много творческих и душевных сил, все равно, что писать о русской поэзии, не упомянув А.С. Пушкина.

Если о «Деле Бейлиса» в статье А. Панченко говорится вскользь, то Велижкому делу уделено больше внимания. Но автор не ссылается на наиболее важные документы по этому делу: материалы и решение Государственного Совета, Записка графа Н.С. Мордвинова, которая легла в основу этого решения (и является ярким литературно-публицистическим произведением, ходившим в списках), резолюция царя Николая I. Не указан и такой важнейший литературный факт, как то, что юношеская драма М.Ю. Лермонтова «Испанцы» была инспирирована «Велижским делом».

Нельзя писать об истории кровавого навета и его отражении в русской литературе, не изучив классические труды Д.А. Хвольсона — крупнейшего гебраиста, теолога, историка второй половины XIX — начала XX вв. Панченко упоминает его труды, но не использует. Замечательная работа Д.А. Хвольсона «Употребляют ли евреи христианскую кровь?» (Спб., 1879) названа лишь в связи с тем, что ее экземпляр имелся в библиотеке Ф.М. Достоевского. Факт любопытный, но малозначимый, так как на взгляды Федора Михайловича работа Хвольсона не повлияла. Об основном труде Д.А. Хвольсона — «О некоторых средневековых обвинениях против евреев (историческое исследование по источникам)» — в статье Панченко тоже лишь упомянуто, причем в ссылке приводится издание 1861 года, хотя Хвольсон еще двадцать лет работал над той же темой и в 1880 году выпустил «совершенно переработанное» издание в удвоенном объеме. Об этом издании автор статьи не упоминает. Неужели оно ему неизвестно?

2.

От того, что в статье Панченко