Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее - [41]

Ряд грибов обладают свойствами, изменяющими сознание. Классический пример – красный с белыми пятнами на шляпке мухомор, Amanita muscaria, который едят шаманы в некоторых частях Сибири. Он вызывает душевный подъем и видения, похожие на галлюцинации. Спорынья провоцирует целый устрашающий набор реакций, от галлюцинаций до конвульсий, и ощущение невыносимого жжения. Непроизвольные мышечные судороги – один из основных симптомов эрготизма, или отравления алкалоидами спорыньи, а способность эргоалкалоидов вызывать мышечные сокращения у людей вторит их роли в поведении муравьев, зараженных кордицепсом. Считается, что Иеронима Босха, художника нидерландского Возрождения, на изображение некоторых ужасных мучений вдохновили симптомы отравления спорыньей; существует также гипотеза, что причиной многочисленных вспышек хореи, или танцевальной мании, между XIV и XVII столетием, когда сотни горожан пускались в пляс и много дней «танцевали» без остановки, были конвульсии, спровоцированные эрготизмом.

Лучше всего задокументировано использование псилоцибиновых грибов в Мексике, притом документы охватывают наиболее длительный период. Доминиканский монах Диего Дуран сообщал, что влияющие на сознание грибы, известные как «плоть богов», подавались на коронации императора ацтеков в 1486 году. Франсиско Эрнандес, врач короля Испании, описывал грибы, которые, «будучи съеденными, вызывают не смерть, но безумие, временами продолжительное, симптомом которого становится своего рода неконтролируемый смех. <…> Существуют и другие [грибы], благодаря которым, хотя они и не вызывают приступов смеха, перед глазами возникают всевозможные видения, такие как войны и нечто, напоминающее демонов». Францисканский монах Бернардино де Саагун (1499–1590) оставил одно из самых ярких описаний употребления грибов: «Они ели эти грибки с медом, и когда наступило вызванное ими возбуждение, они пустились танцевать, кто-то с песнями, другие с рыданиями… Третьи не желали петь, но садились в своих жилищах и оставались там, словно предаваясь размышлениям. Некоторым были видения, в которых они умирали, и они плакали; другим виделось, что их пожирает дикий зверь…. Когда опьянение от грибков прошло, они заговорили между собой, рассказывая друг другу о своих видениях».

Самые ранние свидетельства употребления грибов в Центральной Америке, подлинность которых не вызывает сомнений, относятся к XV веку, но употреблять псилоцибиновые грибы почти наверняка начали раньше. Были найдены сотни статуй в форме грибов, относящихся ко II тысячелетию до н. э., а в рукописных памятниках эпохи, предшествовавшей испанскому завоеванию, изображаются украшенные перьями божества, поедающие грибы и поднимающие их вверх.

С точки зрения Маккенны, потребление человечеством псилоцибиновых грибов – еще более древнее явление, лежащее в основе его биологической, культурной и духовной эволюции. Указания на религиозную деятельность, сложную социальную организацию, ведение торговли и самые ранние формы изобразительного искусства появляются в относительно короткий период человеческой истории, около 50–70 тысяч лет назад. Неизвестно, что послужило толчком к этим эволюционным изменениям. Некоторые ученые приписывают их возникновению сложных языковых форм. Другие выдвигают гипотезу о генетических мутациях, из-за которых изменилось строение мозга. Для Маккенны искрой, разжегшей первые мерцающие вспышки самосознания, языкового самовыражения и духовности где-то в протокультурном тумане палеолита, были псилоцибиновые грибы. Грибы были первым Древом познания.

Наскальные рисунки в пещерах, сохраненные сухим жаром пустыни Сахара в Южном Алжире, обеспечили Маккенну весьма впечатляющим свидетельством употребления грибов в пищу в древности. Среди рисунков, сохранившихся на камне на плато Тассилин-Адджер и относящихся к периоду между 9000 и 7000 годом до н. э., есть изображение божества со звериной головой, из рук и плеч которого расходятся похожие на грибы формы. Пока наши предки бродили по «усыпанным грибами саваннам тропической и субтропической Африки», выдвинул предположение Маккенна, «им попадались содержащие псилоцибин грибы, которые они съедали и, обожествляя, поклонялись им. Во мраке сознания гоминидов зародились речь, поэзия, ритуалы и мышление».

Эта его теория получила неформальное название «теория пьяной обезьяны», и у нее есть много вариантов, но, как и все прочие теории происхождения, ее очень трудно доказать или опровергнуть. Где бы псилоцибиновые грибы ни потребляли в пищу, вокруг них расцветают пышным цветом всевозможные предположения и гипотезы. Сохранившиеся тексты отрывочны и всегда неоднозначны. Показывает ли рисунок с Тассилин-Адджера грибное божество? Возможно. Но может, и нет. Доказательства в виде зубного налета неандертальца, тела Этци и прочих хорошо сохранившихся останков указывают, что люди употребляли грибы в пишу и как лекарство тысячи лет назад. Тем не менее ученым не удалось обнаружить внутри наших предков никаких следов псилоцибиновых грибов. Известно, что некоторые приматы отыскивают и поедают грибы; эпизодически появляются сообщения об употреблении ими псилоцибиновых грибов, но эти примеры недостаточно хорошо описаны. Некоторые исследователи подозревают, что древнее население Евразии использовало псилоцибиновые грибы в религиозных церемониях, наиболее известными из которых являются Элевсинские мистерии, древнегреческие тайные обряды, которые, как предполагают, посещали уважаемые люди, например Платон. Однако достоверных источников так и нет. И все же отсутствие источников не доказывает отсутствия феномена. И это неизбежно приводит к домыслам и предположениям. Маккенна, заряженный псилоцибином, в этом был истинным мастером.