Запретный плод - [8]

— Я это прекрасно понимаю, Иван Тимофеевич.

— Как ваши дети, внуки?

Женщина неопределенно пожала плечами. Никак не ожидала такого вопроса, начальник никогда не интересовался семейными делами своих сотрудников.

— Да вроде нормально. Дети работают, внук и внучка, тьфу-тьфу, не болеют…

— Помогаете им? Денег хватает? — спросил Стернин.

Начальник отдела валютных операций заерзала в кресле, не зная, что сказать. Получала она весьма солидные деньги, им с мужем хватало вполне, а дети… да они и сами крепко стояли на ногах. Но что означает этот вопрос? Хочет спровадить ее на пенсию или… повысить зарплату? Денег никогда не бывает много, но… как нужно отвечать на этот вопрос?

— Спасибо, Иван Тимофеевич, все у меня нормально, работаю, так сказать, стараюсь, чтобы наш банк всегда был… в числе лучших.

— Ну, хорошо, Людмила Ильинична. Продолжайте в том же духе, я в вас верю, надеюсь, еще долго будем работать вместе.

— Спасибо, Иван Тимофеевич.

— Ну, вперед, Людмила Ильинична!

Пожилая женщина со вздохом облегчения встала с кресла и заторопилась к двери. Все хорошо, ну и хорошо. В своем кабинете, в своем кресле куда как приятнее сидеть, нежели в кабинете начальника, который задает какие-то странные вопросы.

Стернин с улыбкой смотрел ей вслед. Осторожно закрылась дверь, он еще пару минут подождал, а потом нажал кнопку аппарата громкой связи.

— Лариса Ивановна, ко мне есть посетители?

— Да, Иван Тимофеевич, — ответила секретарша. — Режиссер Вадим Андреевич Селиванов уже полчаса ждет, когда вы освободитесь.

— Пожалуйста, извинитесь перед ним, и пусть войдет.

— Хорошо, Иван Тимофеевич.

Селиванов неуверенно вошел в кабинет банкира, шагнул к столу и остановился. Кабинет огромный, солидный, одни напольные часы чего стоят! Хозяин еще более солидный, уверенный в своих силах мужик. Тут и не хочешь, а почувствуешь себя пигмеем. Да, он талантливый режиссер, этого никто не отрицает. Но что такое талантливый режиссер без денег? Пустое место. А если финансовый воротила разозлился на него? Тогда пустое место вдвойне. Скажет другим… продюсерам, мать их за ногу, и все. Никто и копейки не даст на проект, где режиссером будет Селиванов. Вот жизнь, а!

— Садитесь, Вадим Андреевич, — сказал Стернин, указывая на кресло, которое покинула начальник отдела валютных операций. — Значит, хотели раздеть мою дочь догола, так?

Селиванов облизнул внезапно пересохшие губы, сел в кресло, невпопад кивнул.

— Нет, Иван Тимофеевич, я не хотел. Помреж переусердствовала, знаете, это бывает на съемках. Извините, но я… в такие игры не играю. Оплошность вышла, еще раз извините.

— Не извиняйтесь. Лучше скажите, как моя дочь выглядит на съемках, только прямо. Какая она актриса? Честно, прошу вас. Если плохая, я переквалифицирую ее в банкиры. И вообще, кому-то же нужно оставить свое дело?

Стернин встал из-за стола, достал из бара бутылку виски, два широких стакана, наполнил их на треть, жестом предложил Селиванову взять стакан.

— Если честно, Иван Тимофеевич, то ваша дочь — талантливая актриса. Уж не знаю, на кого вы оставите свое дело, но мне как режиссеру — одно удовольствие работать с Мариной. Она еще в процессе… становления, но я совершенно честно могу сказать — у девочки большое будущее. Извините, это не комплимент вам, и не потому, что вы… — сказал Селиванов, поднимая свой стакан.

— Спасибо, Вадим Андреевич, я вам верю. Ну, за Марину?

— С удовольствием.

— Я знаю, что вы талантливый режиссер, навел справки.

— А вы — талантливый финансист, Иван Тимофеевич, — сказал Селиванов, залпом выпив жгучий напиток из американского штата Кентукки.

— Выходит, мы равны, — констатировал Стернин, пригубил виски и по новой наполнил стакан режиссера.

— Не совсем, — сказал тот. — Деньги-то у вас.

— А снимаете — вы. Вадим Андреевич, не оставите ее без внимания после этого сериала? Снимите классный фильм, я профинансирую. Но только в том случае, если моя дочь пригодна на главную роль.

Селиванов уже освоился в солидном кабинете, выпив порцию виски, но, услышав такое, снова залпом опорожнил свой стакан.

Снять фильм, какой он хочет? Да это же мечта любого режиссера!

А Марина Стернина действительно талантливая девчонка! Вот так, шел сюда — земля горела под ногами, а теперь вдруг такие перспективы открываются!

— Иван Тимофеевич, — более уверенно сказал Селиванов, — ваша дочь, без преувеличения, — талантливая актриса. Я могу ее снять в классном фильме, сценарий давно лежит у меня на столе… Он будет номинироваться на «Оскар».

— Договорились, Вадим Андреевич, — неожиданно жестко сказал Стернин. — Работайте над вашим сериалом, но не стремитесь раздевать мою дочь, хорошо?

— Извините, это больше не повторится, я вам гарантирую.

— А когда закончите съемки, я посмотрю, что там получилось, и решу, стоит ли финансировать ваш замечательный сценарий, который лежит у вас на столе. По-моему, это справедливое решение. А вы как думаете, Вадим Андреевич?

— Так же, Иван Тимофеевич, абсолютно так же. Можете не сомневаться, сериал получится, и ваша дочь станет звездой. Это я гарантирую.

— Поживем — увидим. Надеюсь, вы все правильно поняли, Вадим Андреевич?