Запретный плод - [29]

— Что ты имеешь в виду?

Пустовалов достал из внутреннего кармана пиджака пачку фотографий, положил на стол перед банкиром. Вот и настало время его сатисфакции! Пусть посмотрит, изумится! И точно — не будет уже таким важным!

— Что это значит? — недоуменно спросил Стернин, разглядывая фотографии.

— Только то, что подтверждено документально. Ваша дочь провела ночь в квартире артиста Муравьева. Что там было — судите сами. Кто такой Муравьев, могу сказать. Известный актер театра и кино, заслуженный артист России, бабник, дважды разведен, проживает в однокомнатной квартире на Ярцевской улице, в пятиэтажном доме.

— Валера, в Древнем Риме тем, кто приносил паршивые новости…

— Так то — Древний Рим, Иван Тимофеевич. А тут — современная Россия. Может, скажете, что мне теперь нужно делать?

— А сам как думаешь? Ты мужик или кто?

— Вы и сами знаете, кто я. И что для вашей дочери ничего не жалел. Теперь мне остается… — Пустовалов сделал паузу, внимательно глядя на банкира.

— Ничего не нужно делать тебе, Валера, — мрачно сказал Стернин. — Спасибо за информацию, сам разберусь. Ты не теряйся, звони, а я… решу эту проблему.

— Понял, Иван Тимофеевич. Я надеюсь, что Марина поймет свою ошибку и вы ей поможете в этом. Я не злопамятный, хоть и больно понимать, но… Смазливый самец, известный, нужно было раньше об этом думать, как-то оградить девушку…

— Оградим… Фотографии-то забери, мне они ни к чему.

Пустовалов взял фотографии, сунул их во внутренний карман пиджака, слегка поклонился хозяину кабинета и вышел за дверь. Он довольно усмехался, понимая, что сделал верный ход.

Стернин вынужден будет решить проблему артиста. Ну и флаг ему в руки!

Глава 11

Селиванов снимал на «Мосфильме» сцену ожидания. Молодая жена в исполнении Марины ждала возвращения мужа домой, предчувствуя неладное. Ее предчувствия были вполне оправданы, в это время на него было совершено покушение, после которого Антон чудом уцелел.

Сушина поехала выбирать натуру для съемок покушения, это ведь Москва, нужно найти улицу, которую без проблем можно закрыть на полдня, выбрать подходящий ракурс для камеры, договориться с префектом округа, чтобы приказал гаишникам не мешать, а помогать съемочной группе. С собой она взяла Муравьева, что не противоречило правилам. Актер, исполняющий главную роль эпизода, должен знать натуру, на которой придется играть, продумать свои действия. В сценарии ведь все не пропишешь. Гонка на машинах, перестрелка, ранение, где это будет, как это будет — Муравьев должен увидеть и понять, что и как он должен играть.

Раньше эти вопросы решал режиссер, мог неделю снимать одну погоню, делать по двадцать дублей, но сейчас и бюджет не тот, и обстоятельства не позволяют слишком долго задерживаться на одном месте, будь то московская улица, подмосковная роща или павильон. За все нужно платить. Селиванов доверяет Сушиной в выборе натуры и, снимая напряженное ожидание юной супруги, мысленно прорабатывает завтрашнюю сцену. Таковы реалии сегодняшнего кинобизнеса. И прежде съемочный процесс никогда не шел в той последовательности, в какой видит действие на экране зритель, но теперь, когда каждый цент на счету и каждая минута — условия контракта жестки, — приходится разрываться на части.

Сушина вела свою «девятку», а Муравьев сидел рядом на пассажирском сиденье.

— Улица Академика Ивановского в Южном округе самое то, — сказала она.

— У меня по сценарию офис в Западном округе, — сказал Муравьев.

— Там вполне нормальный для съемок район, такие же дома, но перекрыть улицу на полдня значительно легче, чем в Западном округе. К тому же у меня связи с людьми из окружного начальства, надеюсь, они много не запросят за помощь в съемках. А может, бесплатно помогут, им же это выгодно, реклама района.

— Тань, после твоих наездов на Марину гонорар никому не увеличился. Это означает или провал твоих замыслов, или то, что ты хочешь использовать меня втемную в какой-то своей игре. Может, поделишься своими планами?

— Ну спасибо, Игорек, отблагодарил за все сразу.

— Извини, но ты меня просила… зачем?

— Ты уже трахнул ее?

— Тань… ты замечательная женщина, я тебя очень уважаю, сама знаешь. Но… не будем, ладно?

— Как скажешь. По правде, я рада, что у тебя все замечательно, Игорек. Со временем сделаем так, что папаша увеличит гонорар нам всем.

— Извини, Таня, но в этом участвовать не буду.

— Ох, Игорек… Главное, чтобы у тебя с ней все было хорошо, а остальное я утрясу.

Муравьев откинулся на спинку кресла, задумался.

Да, ему очень нравилась Марина, очень нравилась, наверное, он снова влюбился, как последний дурак. Но… Во-первых, у нее папа, который может просто уничтожить его, и никакие мускулы от этой силы не спасут. А во-вторых — Таня… Она что-то задумала, но что? Просила его приударить за Маринкой, хотела увеличить гонорары, используя его связь с дочкой главного продюсера… Интересное кино! Да тут Стернин просто возненавидит его.

Ну и дела-а… Да за это вообще…

Между тем Сушина вела машину вполне уверенно, но, как говорится, «на автомате», ибо мысли ее были далеки от сегодняшних событий.

— Тань, он, по-моему, хитрит! Я уже неделю звоню, а секретарша отвечает, что его нет.