Запретные желания - [41]

Несколько часов спустя удивленная и обрадованная Нелл принимала у себя своего брата. Она надеялась, что он сегодня все-таки появится, но поскольку его день начинался всегда поздно, не ждала брата раньше второй половины дня. Они с Летти вернулись на Гросвенор-сквер в одиннадцать часов, проведя более часа на прогулке в Гайд-парке, и когда виконт добрался до их дома, только закончили завтрак. Он отклонил приглашение позавтракать с ними, сказав, что заехал сказать сестре всего два слова. Его тон не позволил Нелл надеяться, что он нашел способ решения ее проблемы, а по выражению его лица было видно, что случилось нечто такое, что испортило ему настроение. Летти, с достойным сожаления отсутствием такта, заявила ему, что, судя по всему, он зол как собака, и немедленно пожелала узнать причину. Он ответил, что вовсе не зол, а просто хочет поговорить с сестрой наедине. Расценив эти слова как злостный выпад, Летти тут же кинулась обороняться, и между ними возникла весьма оживленная перепалка, в ходе которой было произнесено несколько неприятных замечаний личного характера. Виконт вышел из этой стычки победителем, неблагородно воспользовавшись своим старшинством и сообщив ей с видом шестидесятилетнего старика, что подобная наглость в зеленых девчонках вроде нее столь же неуместна, как и неприлична. Не придумав никакого уничтожающего ответа, Летти выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Как ты можешь, Дай! – с упреком воскликнула Нелл. – В жизни не слышала такой неучтивости! И если уж говорить о неприличии, то с твоей стороны было совсем неприлично так отругать Летти! Ты же ей не брат.

– Нет, и слава Богу! – ответил он. – Если она не будет следить за собой, то превратится в сварливую тетку, с которой нет никакого сладу.

– Но, Дай, почему ты так зол, в чем причина?

– Сейчас я тебе скажу! – произнес он угрожающе. – И не строй из себя невинность, моя милая, потому что меня не проведешь и не задобришь ангельскими глазками! Ты ведешь двойную игру и прекрасно знаешь об этом! Какого черта ты все-таки потащилась к Кингу, хотя я запретил тебе связываться с процентщиками!

Она слегка смутилась, но тут же нервно спросила:

– Это Феликс тебе рассказал? Вот уж не ожидала от него такой низости!

Виконт был сердит на мистера Хедерсетта, но в нескольких исчерпывающих словах объяснил сестре, что она должна быть ему весьма обязана. Затем он обрисовал ей ужасную судьбу тех, у кого хватало глупости попасть в лапы ростовщиков, весьма высокопарно порассуждал о бедах, которые влечет за собой расточительность, и потребовал от Нелл торжественного обещания, что она больше никогда не пойдет ни к еврею Кингу, ни к другому процентщику.

– А если ты думаешь, что это так смешно, – гневно заключил он, – то ты ошибаешься!

– Нет, нет, вовсе нет! – сказала Нелл, пытаясь вложить в свой голос всю серьезность и здравомыслие. – Но только я… я не могла не улыбнуться, когда ты так клеймил расточительность и небрежность, а сам… да ты же сам такой, Дай! – Она увидела, что это замечание не только не смягчило его, но и произвело обратный эффект, и поспешно добавила: – Я больше никогда не буду! Конечно, было бы совсем плохо, если бы мне пришлось продолжать занимать деньги, но ведь я не собиралась этого делать, я бы отдала все в конце квартала, вот и все!

– Не сомневаюсь! И не успела бы оглянуться, как снова оказалась бы в переделке! А то я не знаю! – с чувством возразил Дайзарт. – А какого черта тебе понадобилось вмешиваться, когда этим занимаюсь я, одному Господу Богу известно!

– Да, но я подумала, не лучше ли мне заняться этим самой, – откровенно сказала Нелл. – А то вдруг ты сделаешь что-нибудь ужасное!

– Ну да, конечно! Скажешь тоже, Нелл! Что же такого я мог сделать, скажи на милость?

– Честно говоря, – созналась она, – я боялась, что ты кого-нибудь ограбишь.

– Боялась, что я кого-нибудь ограблю? – ахнул Дайзарт. – Боже милостивый! Хорошего же ты обо мне мнения!

– Но ты же хотел ограбить меня! – заметила Нелл. – И если бы я тебя не узнала, ограбил бы – сам знаешь!

– Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! – вскричал Дайзарт. – Ведь все, что я хотел сделать, – это продать твои проклятые безделушки для твоего же блага! Если ты думаешь, что я собирался на этом заработать, то глубоко ошибаешься, милая моя!

– Нет, конечно, но это такой отчаянный поступок, Дай, и я с тех пор не знаю покоя. Я теперь только и думаю, что еще ты можешь выкинуть, и страшно волнуюсь. Потому что…

– Чушь! – перебил Дайзарт. – Да я даже не собирался брать побрякушки Летти! И вообще, к чему эти разговоры? Ты бы и глазом не моргнула из-за того, что лишилась драгоценностей, – разве не так?

– Т-так, но…

– И была бы дьявольски благодарна, что не узнала меня, когда на следующий день я притащил бы тебе деньжата. И я уверен, – безжалостно продолжал виконт, – что у тебя хватило бы благоразумия не спрашивать меня, где я их взял!

– О, Дай, боюсь, что это правда! – произнесла она с ошеломленным видом. – Это так ужасно!

– Вздор! – презрительно заявил виконт. – Слушай, Нелл, ну что ты сидишь мрачная как туча? Поверь мне, я не оставлю тебя в беде. У меня в голове есть парочка отличных мыслишек, но я не мог в мгновение ока раздобыть деньги, так что нет смысла дергаться, как рыба на сковородке, и каждый раз при встрече спрашивать, что мне удалось сделать! Дай мне неделю и увидишь, как я здорово все обтяпаю!