Запретные страсти - [8]

Нора шевельнулась:

— Она была злой.

— Не говори так, милая, — попросил отец. — Кэтрин может подумать, что ты осуждаешь эту девушку.

Вскочив, девочка сжала кулачки:

— Но ведь она была злой! Она пнула Джерри.

— Это собака, — пояснил Рон и усмехнулся. — Честно говоря, Джерри частенько вынуждает дать ей под зад, так что не удивительно…

— Но ты ее не пинаешь! — не унималась Нора.

Кэтрин сочла нужным пообещать:

— Я не трону Джерри. Надеюсь, она не укусит меня первой, и мне не придется отбиваться.

Посмотрев на нее с изумлением, девочка слегка приподняла подбородок и заверила:

— Джерри никогда не трогает фей.

— А их у вас много? — вырвалось у Кэтрин.

Рон хмыкнул и пробормотал что-то вроде: «Если бы…», но его дочь ответила вполне серьезно:

— По ночам много. Они танцуют на лужайке перед домом. Очень красиво.

— А кто им играет?

Выпуклый лобик наморщился:

— Играет?

Кэтрин уточнила:

— Они ведь танцуют под музыку?

Словно с трудом припоминая, Нора ответила ей не сразу:

— Под музыку… Только я ни разу не видела, чтобы кто-то им играл. Музыка сама звучит. Она… она льется прямо с неба!

— Прекрасно, — опять пробормотал Рон. — Итак, вы уже представляете всю картину, не так ли, Кэтрин?

— В общих чертах…

— Особых трудностей возникнуть не должно, — заверил мужчина, — конечно, если учитывать… Ну, вы понимаете. Нора — довольно способная девочка, да, малышка? Хотя и чертовски ленивая на мой взгляд.

За спиной Кэтрин раздался негромкий голос:

— Ты просто многого требуешь от нее, Рон.

— Привет, Маргарет, — бесстрастно произнес хозяин дома, но лицо его будто окаменело. — Познакомьтесь, Кэтрин, это моя жена. К твоему сведению, Маргарет, я вообще ничего не требую. Тем более от Норы.

Маргарет Коллиз наводила на мысль об осеннем дожде. В ней была та же неспешность, и та же грусть, и некоторая холодность, возможно, только оттого, что она была слишком поглощена своей грустью.

«Для которой должны быть причины… Ее девочка нездорова, этого уже достаточно», — решила Кэтрин, хотя помнила матерей инвалидов, которые были полны энергии и решимости научить своих детей вести полноценную жизнь. А эта девочка, Нора, не производила впечатления совершенно неадекватного ребенка.

Закурив вставленную в мундштук тонкую сигарету, Маргарет опустилась на банкетку возле окна и почти отвернулась от происходящего в комнате. Длинные темные волосы отчасти закрывали ее лицо, и Кэтрин так и не удалось разглядеть эту женщину как следует. У нее осталось ощущение чего-то смутного, неуловимого…

Рон проследил за женой, не произнеся ни слова, затем снова обратился к Кэтрин:

— Насколько я понимаю, у вас нет рекомендаций, но я их и не требую. Если я сочту, что ваши методы преподавания и воспитания неприемлемы для моей дочери, то мы с вами расстанемся, вы должны понимать это. Но я уверен, что все сложится просто прекрасно!

— Я тоже уверена, Рон, — ответила Кэтрин, хотя в тот момент не была уверена ни в чем.

6

Первым делом Нора потащила учительницу в беседку, спрятанную в другом конце сада, мимо нее Кэтрин не проходила. Та самая Джерри, большая, пятнистая псина, («Кажется, это сенбернар», — подумала Кэтрин), которая донимала предыдущую гувернантку, сопроводила их до места назначения, и завалилась на траву. Взгляд ее постоянно плачущих, с опущенными краешками глаз, не вызвал у Кэтрин содрогания, хотя до этого ей редко приходилось иметь дело с собаками. Особенно большими. Но Джерри принадлежала Норе, и это словно окружало собаку теплым ореолом особенности, непохожести на других.

— Здесь я слушаю, — сообщила девочка, выпустив руку гувернантки, и устроившись на широкой, потемневшей от времени скамье.

Стряхнув сухие листики, Кэтрин присела рядом и осторожно спросила, понизив голос:

— А что ты слушаешь, Нора?

— Музыку, — ответила та, покосившись на женщину с непониманием. — А ты разве не слышишь?

Кэтрин прислушалась. Другие птицы пели теми же голосами и с той же радостью, деревья напевали свои летние баллады… Может, она эту музыку и имела в виду?

— Да нет же! — Нора нетерпеливо заерзала. — Я же о настоящей музыке говорю! Скрипки, рояль… Ты что, тоже их не слышишь?

— Как жаль, — вырвалось у Кэтрин. — Наверное, у меня что-то не в порядке со слухом. Как мне хотелось бы послушать эту музыку!

Девочка повернулась и требовательно всмотрелась в лицо учительницы. Длинные прямые волосы, которые были гораздо светлее материнских, свисали вдоль загорелых щек, но не придавали лицу ребенка унылого выражения. Оно было вдохновенным и задумчивым, не веселым, но и не таким трагически-печальным, как у Маргарет.

— Но ты мне веришь, что я-то слышу?

— Конечно, — немедленно подтвердила Кэтрин. — Нора, ты, наверное, будешь композитором! Они все с детства слышали ту музыку, которую никто еще не написал.

У девочки просияли глаза. Они были большими, серыми, но очень яркого оттенка.

— Композитором! Никто еще не говорил мне этого! А ты научишь меня играть на рояле?

— А ты не умеешь? — Кэтрин была обескуражена. — Как же ты слышишь, если… Я думала, сперва нужно научиться играть самой… Впрочем, — на миг задумавшись, возразила себе женщина, — это глупость — то, что я сказала. Если в тебе звучит музыка…