Запретное знание - [30]

Но не сделал этого. На выходе из камбуза он остановился и спросил:

– Знаете, почему я двигаюсь таким образом?

Морн тупо покачала головой.

– Артрит, – сказал он. – Однажды я совершил ошибку и вмешался в одно из грязных развлечений Орна. Он избил меня. Сильно избил. Несколько моих костей были сломаны или повреждены. Но с этого начался артрит. Он становится словно мозоль на старых ранах и шрамах. И расползается дальше. Сильное m – агония.

– m-агония, агония m, – сказал он, словно кого-то цитируя. – Вот все, что нужно знать на земле.

И выходя добавил:

– Я предпочитаю жить так, как сейчас. Насколько я убежден пираты – отличные ребята.

Она долгое время оставалась на камбузе одна. Она только что пережила приступ прыжковой болезни; впервые с того времени, как «Повелитель звезд» увидел «Смертельную красотку», она должна была чувствовать надежду. И тем не менее она ничего не чувствовала; она чувствовала себя заброшенной и загнанной в угол. Она стала полицейским, потому что хотела посвятить себя душой и телом служению и идеалам ПОДК; вероятно, еще и потому, что хотела отомстить за мать. Но если Вектор был прав, если он говорил правду…

В таком случае ПОДК совершила подлость настолько колоссальную, что воображение Морн отказывалось это представить; настолько невероятную, что она ставила с ног на голову все, что Морн ценила и во что верила; настолько подлую, что это меняло моральные законы космоса, принадлежащего человечеству, от цивилизации и этики к жестокостям убийства и насилию, от капитана Дэвиса Хайланда к Ангусу Фермопилу.

Во что ей сейчас верить? В то, что Вектор лгал? Если и так, она все равно никогда не сможет этого доказать. И никогда не сможет уничтожить в своем мозгу то, что сейчас услышала; это всегда будет здесь, отравляя ее мысли, мучая ее так же, как запрещенный космос. Неважно, насколько честным был ее отец – или она сама; и она и он были всего лишь игрушками в чужих злых руках.

Одна на камбузе «Каприза капитана», с чашкой остывшего кофе, когда ей было никуда идти, Морн Хайланд провела еще несколько часов, печалясь о своем отце – и обо всем, что он представлял в ее жизни. Она убила всего лишь его тело, и лишь потому, что была больна и не ведала, что творит. Вектор Шахид убил его образ, память о нем.

Эта печаль была необходима. До тех пор как это не закончилось она не могла возбудить в себе достаточно гнева, чтобы вернуться в каюту, где лежал пульт управления шизо-имплантатом.

Глава 5

Когда Морн попыталась вернуться в каюту, то обнаружила, что у нее возникла новая проблема, о которой она и не подозревала. Черная коробочка продолжала передавать приказ «спать» в центры ее мозга. Едва попав в зону действия прибора, она почувствовала, что едва передвигает ноги.

Замок в ее дверях имел пятисекундную задержку. Для шизо-имплантата вполне хватит времени, чтобы усыпить ее.

Дура! – обругала она себя. Дура. Недальновидность должна была уничтожить ее. Если она заснет и не сможет отключить пульт, то потеряет сознание и будет оставаться в этом состоянии до тех пор, пока кто-нибудь не спасет ее. Ник и его люди наверняка начнут что-то подозревать. А она не сможет избегать своей каюты. Ник будет настаивать, чтобы она вернулась туда и они снова занялись сексом.

В любом случае ей необходимо завладеть пультом управления.

Слишком разозленная и отчаявшаяся, чтобы колебаться, она повернула и бросилась назад по коридору туда, где управление шизо-имплантатом переставало действовать. Затем развернулась и бегом помчалась назад к двери.

Ангус приучил ее к таким вещам.

Открыть замок.

Жди, пять бесконечных секунд. Ее беспокойство начало растворяться, ее самообладание медленно растворялось в бессильном расслаблении. Когда дверь открылась, она едва держалась на ногах, едва могла держать голову, держать глаза открытыми.

Бросившись вперед, она схватилась за край койки, сунула руки под матрас.

Панели управления не было.

Нет, она была здесь. Морн просто не нащупала ее. Шевельнув пальцами, она задела пульт и жадно вцепилась в него.

И лишь падая на пол, случайно нажала пальцем на кнопку, отключающую передачу волн.

Несколько минут Морн лежала неподвижно, тяжело дыша и дрейфуя между паникой и сном. Затем продолжила свою бутву за выживание.

Когда желание снова привело Ника в ее каюту, она была занята шизо-имплантатом, тренируя пальцы, чтобы попадать на нужные кнопки; пробуя эффект различных функций прибора.

Дверь едва успела предупредить ее. Морн пыталась регулировать шизо-имплантат медленно и аккуратно, чтобы ускорить мышление, улучшить способность думать, не делая себя гиперактивной. Тем не менее, часть ее мозга услышала предупреждающий писк замка. Она вовремя отключила управление и сунула пульт в карман.

С нервами, трепещущими от такой резкой смены множества эмоций, она повернулась к двери.

Ник вошел улыбаясь, веселый и расслабленный. Ни в его глазах, ни в виде шрамов ничто не говорило о гневе. Вероятно, желание мести он уже удовлетворил и решил забыть обо всем происшедшем.

Это избавило ее от одного из многих страхов.

– Скан до сих пор чистый, – заметил он, закрывая дверь. – Я совершенно уверен, что нас не преследовали. Если кто-то хочет поймать нас, они не были бы настолько небрежны. Мы можем позволить себе немного выждать, прежде чем снова начать жечь топливо.