Запретное видео доктора Сеймура - [41]
— Я тебе не вру! Нет у меня мобильного, правда, Вик?
— Не знаю. Откуда мне знать?
— Неужели?
Доктор Сеймур многозначительно смотрит на карман Гая.
— Гай. Я знаю, что у тебя есть мобильный телефон. И я знаю, что ты задирал Викторию. И Виктория ничего мне не рассказывала.
— О чем ты говоришь? Здесь и рассказывать нечего.
— У тебя полчаса, чтобы сознаться во всем. Если ты скажешь правду, я лишу тебя прогулок на неделю и не стану спрашивать, где ты взял этот мобильный. Если не скажешь, ты просидишь дома две недели, а если ты мне не покажешь чек на этот телефон, я вызову полицию. А если ты покажешь мне чек, то надо будет еще выяснить, где ты взял эти деньги. Все ясно?
— Папа!
— Разговор окончен.
Доктор Сеймур выходит из комнаты.
Сцена четвертая: камера в гостиной, четверг, 10 мая, тайм-код 16.59
Саманта Сеймур кормит Полли, держа ее на руках. Она не смотрит на мужа, когда он входит, но, сосредоточенно глядя на малышку, спрашивает:
— Что за шум?
— Гай побил Викторию.
— Из-за чего они подрались?
— Она хотела взять у него мобильный.
Она перестает кормить ребенка и поворачивается к мужу:
— Мобильный телефон? У него же нет. Ты его конфисковал.
— Раздобыл где-то другой.
— И где ж он взял деньги?
— Он украл телефон.
— Алекс! Гай на такое не способен.
— Люди иногда преподносят сюрпризы.
— Ну, не такие неожиданные.
— Уверен, что у всех нас есть секреты. У тебя тоже, правда ведь, Саманта?
— Передай, пожалуйста, поилочку для Полли.
— Наверное, никто никого не знает по-настоящему.
Доктор Сеймур вручает жене детский стаканчик, та дает его дочке. Полли бросает его на пол и отправляет вслед целую горсть каши с тарелки. Саманта вздыхает.
— О чем ты говоришь, Алекс?
— О секретах. У тебя есть от меня секреты?
— Конечно нет.
Полли начинает плакать. Саманта передает ее отцу, который берет ее очень осторожно, чтобы не прижимать ее перепачканный едой слюнявчик к своей рубашке. Держа ее одной рукой, он достает салфетку и начинает ее вытирать. Малышка продолжает плакать.
— Ради бога, приласкай ты ее.
— Секунду. Боюсь рубашку запачкать.
— Да ты к ней едва прикасаешься. То ты боишься чем-то от нее заразиться, то она тебя обделает, то она слишком грязная. Ты хоть ее любишь?
— Как ты можешь задавать такие вопросы?
Саманта устало садится на диван.
— Ну и чем там дело кончилось с Викторией и Гаем?
Доктор Сеймур еще раз вытирает Полли, после чего прижимает к себе. Малышка кладет голову ему на плечо и мгновенно умолкает. Он похлопывает ее по спине.
— Я сказал Гаю: если он признается, что у него есть телефон и что он задирал Викторию, он просидит дома неделю.
— А что если не признается?
— Я запру его на две недели и заявлю в полицию.
Саманта издает короткий сухой смешок.
— Он скажет, что ты блефуешь.
— Почему блефую?
— Ты же не видел этот телефон своими глазами, верно?
— Верно.
— И не видел, как он задирал Викторию?
— Нет.
— Он это знает. Он знает, что ты не рискнешь наказывать его за то, чего он, может быть, не совершал. Не следует грозить тем, что не сможешь выполнить. Или не захочешь.
— Потому что я слишком слаб?
— Даже не начинай. Не хочешь отдать мне Полли? Мне пора ее купать.
Доктор Сеймур целует Полли и передает ее матери. В этот момент в комнату входит Гай. Он строевым шагом подходит к отцу, швыряет мобильный телефон на кофейный столик и поворачивается, чтобы выйти. Саманта во все глаза глядит на телефон, потом на своего мужа, который позволяет себе тень улыбки. Доктор Сеймур оборачивается к Гаю — тот, сгорбленный, удаляется из комнаты. Доктор Сеймур говорит, и голос его звучит не так, как прежде на этой же записи, — сильнее, увереннее:
— Гай. Поди сюда.
Вместо того чтобы выскользнуть из комнаты, Гай в нерешительности останавливается. Затем медленно оборачивается.
— Присядь, пожалуйста, с нами.
Гай обращается к матери, явно ожидая от нее поддержки:
— Что на него нашло?
— Я думаю, тебе следует делать то, что говорит отец.
— Что? Мам!
Несколько секунд Гай таращится на нее с немой мольбой. Потом, осознав, что поддержки не предвидится, с угрюмым видом идет к стулу и садится рядом с отцом.
— Гай. Я задам тебе один вопрос и обещаю не сердиться, что бы ты ни ответил. Я просто хочу поговорить. Вот и все.
— Папа. Я отдал тебе мобильный. Разреши мне уйти в свою комнату, о’кей? Я не хочу говорить.
— Остановись. Остановись на минуту. Сиди спокойно. Послушай, что я пытаюсь тебе втолковать.
Гай длинно и тихо вздыхает, но остается на месте. Он бросает умоляющий взгляд на маму, но она отводит глаза.
— Вопрос следующий. Гай, ты вор?
— Что?
— Ты воруешь?
— Нет. Мам!
— Отец обеспокоен, Гай. У нас стали пропадать деньги. Ты же знаешь, из-за этого нам пришлось уволить Миранду.
— Вы сказали, что ей нужно было возвращаться в Новую Зеландию.
— Мы знали, что она тебе нравится. Мы хотели оградить тебя.
— Ты обманул меня, папа.
— Не совсем. Она действительно вернулась в Новую Зеландию. Но отчасти потому, что потеряла работу. Мы не говорили тебе всего, так как думали, что это может огорчить тебя. Мы думали только о тебе. Нам пришлось избавиться от Миранды, потому что мы решили, что она ворует. Значит, если это была не она, ее наказали без вины. А я знаю, что она-то тебе нравилась.
«Все существующее – иллюзия. Правда – ложь. Миром правит парадокс. И это дает надежду», – считает герой романа. Разуверившись в любви, он обратил взор внутрь себя и с удивлением обнаружил в своем черно-белом мире мириады оттенков серого. И решил разобраться: Что случилось с женщинами? Что случилось с ним самим? Что вообще случилось?
Тим Лотт (род. 1956) — один из самых популярных современных английских писателей. Первая его книга «Запах сухих роз» (The Scent of Dry Roses, 1996) получила премию «За Лучшую автобиографию» в 1996 г. Роман «Блю из Уайт-сити» (White City Blue, 1999) был удостоен премии Уитбреда в 2000 г. Роман «Штормовое предупреждение» (Rumours of а Hurricane, 2002) признан критиками лучшей книгой года. «Блю из Уайт-сити» — роман о конфликте между дружбой и любовью. Дружбой, замешанной на подтрунивании, пиве и ностальгии по Лучшему Дню, который друзья поклялись отмечать каждый год, несмотря ни на что.
"Штормовое предупреждение" — роман Тима Лотта, посвященный эпохе 80-х.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Выпускник театрального института приезжает в свой первый театр. Мучительный вопрос: где граница между принципиальностью и компромиссом, жизнью и творчеством встает перед ним. Он заморочен женщинами. Друг попадает в психушку, любимая уходит, он близок к преступлению. Быть свободным — привилегия артиста. Живи моментом, упадет занавес, всё кончится, а сцена, глумясь, подмигивает желтым софитом, вдруг вспыхнув в его сознании, объятая пламенем, доставляя немыслимое наслаждение полыхающими кулисами.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Начало XVII века. Голландское судно терпит крушение у берегов Японии. Выживших членов экипажа берут в плен и обвиняют в пиратстве. Среди попавших в плен был и англичанин Джон Блэкторн, прекрасно знающий географию, военное дело и математику и обладающий сильным характером. Их судьбу должен решить местный правитель, прибытие которого ожидает вся деревня. Слухи о талантливом капитане доходят до князя Торанага-но Миновара, одного из самых могущественных людей Японии. Торанага берет Блэкторна под свою защиту, лелея коварные планы использовать его знания в борьбе за власть.
Впервые на русском – новейшая книга автора таких международных бестселлеров, как «Шантарам» и «Тень горы», двухтомной исповеди человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть. «Это поразительный читательский опыт – по крайней мере, я был поражен до глубины души», – писал Джонни Депп. «Духовный путь» – это поэтапное описание процесса поиска Духовной Реальности, постижения Совершенства, Любви и Веры. Итак, слово – автору: «В каждом человеке заключена духовность. Каждый идет по своему духовному Пути.
Джеймс Джойс (1882–1941) — великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. Роман «Улисс» (1922) — главное произведение писателя, определившее пути развития искусства прозы и не раз признанное лучшим, значительнейшим романом за всю историю этого жанра. По замыслу автора, «Улисс» — рассказ об одном дне, прожитом одним обывателем из одного некрупного европейского городка, — вместил в себя всю литературу со всеми ее стилями и техниками письма и выразил все, что искусство способно сказать о человеке.
Впервые на русском – долгожданное продолжение одного из самых поразительных романов начала XXI века.«Шантарам» – это была преломленная в художественной форме исповедь человека, который сумел выбраться из бездны и уцелеть, разошедшаяся по миру тиражом четыре миллиона экземпляров (из них полмиллиона – в России) и заслужившая восторженные сравнения с произведениями лучших писателей нового времени, от Мелвилла до Хемингуэя. Маститый Джонатан Кэрролл писал: «Человек, которого „Шантарам“ не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв… „Шантарам“ – „Тысяча и одна ночь“ нашего века.