Запретная зона - [55]

Но у него нет друзей, он слишком скуп даже для того, чтобы покупать себе молоко или минеральную воду, костюм на нем поношенный, ботинки он чистит себе сам. Кадиллак, собственность фирмы, является единственным признаком его богатства.

Миссис Литл так отозвалась о Найджеле:

— Для меня он простой квартирант, не подумайте что-либо другое! Он, конечно, хотел бы совсем другого, он ревнует, когда у меня собираются гости, приходит сюда, молча садится, несколько минут пялит на нас глаза, а затем уходит. Я ужасно зла на него! Я хожу в кино не меньше двух раз в неделю, а он за целый год ни разу не пригласил меня.

Мистер Джонс рассказал о себе сам. Он не поехал с семьей на Райские острова, потому что он ими уже сыт. Во время первой мировой войны он единственный из братьев остался в живых. После семилетней службы на рейсовом судне мистер Джонс приобрел пароход, курсировавший по линии Дурбан — Мадагаскар — Сейшельские острова. На этих отдаленных островах он прожил два года и основал там пивоваренный завод.

Когда он переехал в Момбасу, то возглавил экспедицию, которая субсидировалась американским концерном: с кинооператором и журналистом он совершил поездку по континенту на грузовике. Эта поездка по маршруту: Момбаса — Уганда — Северное Конго — озеро Чад — Лагос заняла пятнадцать месяцев. Ехать приходилось по бездорожью. Это было в 1927 году, и фильм, который они засняли, был первым документальным звуковым фильмом, посвященным путешествию.

Затем Джонс поехал в Англию, закончил там курсы по подводному плаванию и вернулся в Мозамбик как охотник за жемчугом. Когда однажды португальцы конфисковали у него улов жемчуга, он решил податься в Танганьику, где, по слухам, можно было ловить жемчуг таких же размеров.

В тридцатые годы он был гидом американской охотничьей экспедиции, направлявшейся из Солсбери через Бечуаналенд в Юго-Западную Африку, потом в Анголу, где диких животных больше всего, и через южное Конго в Северную Родезию. Позднее, когда диких зверей стало мало, он иногда помогал путешественникам-фотографам. А сейчас он больше всего любит сидеть дома и, отправив детей в кинотеатр на открытом воздухе, принимать гостей и угощать их жареными кукурузными зернами.

— Здесь уже стало почти как в Европе, тем не менее я никогда не уеду из Африки, такая уж у меня беспокойная натура.

Вокруг Солсбери вырастают все новые промышленные предприятия. Его дом теперь находится уже почти в центре города. Сейчас мистер Джонс готовит свою машину к поездке на искусственное озеро в Карибе. «Смеющиеся чернокожие джентльмены» с их врожденной честностью его уже не интересуют.

Благодаря Африке он прожил жизнь так, как хотел. Он не желал играть в виконта, культура и традиция для него ничего не значат, а Европа — мертвый континент. Биография мистера Джонса типична для многих белых в Африке.

Судьба миссис Литл еще более типична. В Кению многие европейцы ехали с большими капиталами и покупали там крупные плантации; в Родезию же, где земля менее плодородна, но богата полезными ископаемыми, из Европы приезжали люди победнее, без образования, готовые упорно трудиться. Вскоре они создали там свою Англию, без нужды и классовых различий (для белых!), со своими клубами и женскими институтами, кинотеатрами и праздниками цветов.

Миссис Литл не понимает, как это можно желать первым пересечь Африку от Момбасы до Лагоса. Она была всего один раз у водопада Виктория, один раз в Бейра, да и то только потому, что жителям высокогорья полагается время от времени отдыхать в долине расположенной на уровне моря. В остальном здесь всего достаточно: радио и газеты удовлетворяют духовные потребности, сыроварня не дает бездельничать. А все то, что она относит к «дикой и отвратительной Африке»— природу, змей, африканцев, — по ее мнению, следует уничтожить.

Для миссис Литл, как, пожалуй, для большинства белых, Африка отличается от Европы только тем, что она более спокойная, более богатая и более цивилизованная.

— Мы забрали из Англии все лучшее, — утверждает миссис Литл, — и поэтому нам незачем туда возвращаться.

Да, подумал я, из Англии вы вывезли с собой пунктуальность и определенные часы уборки, бекон и яйца, внешнее приличие и великодушную привычку к известного рода благотворительности. Англия дала вам парики для парламента и суда, жилеты на восьми пуговицах для посещения клубов и таинственные буквы перед фамилиями.

А старая английская идея о свободе и справедливости не была упакована среди того «лучшего», что вы взяли с собой. Но миссис Литл не огорчается: нет и не надо, без этого можно обойтись.

Если прислушаться повнимательней, то среди обманчивой тишины в этой стране слышен какой-то шум, ивам кажется, что это удары сердца империи.

Прислуга

У кухонной двери стоит женщина. В руках у нее корзина с салатом, помидорами и луком-пореем, на спине ребенок. Воспаленными глазками он поглядывает на нас из-за уха матери. Анна-Лена купила пучок лука.

— Дайте что-нибудь для малыша, — неожиданно попросила женщина.

— А где ваш муж?

— В Иоганнесбурге. Он бросил меня.

Мы поверили ей, ведь это судьба очень многих. У нас нечего было дать ребенку, и мы добавили немного денег…