Запретная зона - [54]

Она и другие женщины с этой улицы — важные фигуры в Родезии, этом эталоне «белой» демократии. В их распоряжении избирательные бюллетени, и поэтому члены парламента, партийные деятели и государственные советники вынуждены уделять им половину своего времени, убеждая их то в одном, то в другом. При самой незначительной реформе они должны прежде всего обращаться к чувству самосохранения женщин: поймите же, если мы будет поступать так же, как в Южной Африке, и не построим им хотя бы какого-либо жилья, они взбунтуются. Все это делается для вас же самих.

А миссис Литл и другие женщины, вспоминая о своих слугах, озлобленно ворчат;

— Избалованные, дерзкие, на них не найдешь управы…

Вскоре она приглашает нас обедать; внешне миссис Литл очень приветливая женщина, когда мы входим, она сама угощает нас коктейлем из вина и крем-соды.

— Университет? — удивляется она, — я знаю агента фирмы «Ремингтон», он поставляет туда пишущие машинки.

Дверь в кухне открыта, ее подпирает черепаха в оправе из черного дерева. В гостиной масса фарфоровых безделушек: миниатюрная посольская карета, голубой рыцарь Стены украшены огромными картинами. Одна из них напоминает работу какого-то фламандского мастера, другая Утрилло, третья Тернера. А все они написаны голландцем, который, живя в Родезии, копил деньги для возвращения домой.

Мистер Джонс, брат миссис Литл, тоже приглашен к обеду. Он живет в соседнем доме. Свою семью он отправил на Райские острова: это два песчаных холма с несколькими отелями, расположенные в проливе, отделяющем Мадагаскар от континента. За день до этого, 28 апреля, начались школьные каникулы, как раз когда парламент Южной Родезии окончательно принял репрессивные законы и, не беспокоясь больше за судьбу государства, одни члены парламента отправились к водопаду Виктория наслаждаться нетронутой Африкой, другие подались к Индийскому океану, чтобы там в масках нырять среди полосатых рыб.

Миссис Литл обладает той откровенностью, которая, кажется, самим богом дана в подарок людям, переселившимся в колониальные страны. Поведение этих людей, даже не пытающихся скрывать свои чувства, ярко выделяется на фоне официального ханжества.

Миссис Литл родом из Корнуэлла, одна из восемнадцати детей своих родителей. До совершеннолетия она жила вместе с восемью сестрами в одной комнате. В двадцатые годы вышла замуж и переехала в Родезию. Сначала жили бедно, но мало-помалу муж собрал деньги и купил этот дом. потом еще один, и они стали жить в достатке. Но потом муж умер, миссис Литл построила сыроварню, чтобы помочь своим сестрам, которым тяжело живется в Англии, но фабрика до сих пор приносит только убытки. Большинство ее братьев погибли во время войны, один из оставшихся в живых, мистер Джонс, живет в ее втором доме, где живут также две вдовы погибших братьев.

Дом миссис Литл носит название Ранула. Меня интересует, откуда такое название?

— Это искаженное Рэнли, — говорит миссис Литл, — виконт Рэнли мой отец. Он был учителем в Корнуэлле. Его не интересовали титулы. Двое из моих братьев — близнецы. Люди спрашивают, почему так важно знать, кто из близнецов родился первым. Но ведь именно тот, кто родился на пять минут раньше другого, получает титул виконта — виконт оф Рэнли.

Я посмотрел на Джонса — она говорила, что он старший брат. Тот улыбнулся мне.

— Он никогда не пользуется титулом, — продолжала миссис Литл, — мой дедушка по матери был француз, великий композитор Блесс, вы знаете его? Он был женат на немке, а мой дедушка по отцу был женат на итальянской графине. На этом кончаются мои познания родословной; в моих жилах течет кровь всей Европы. Я чувствую себя лучше с иностранцами, потому что во мне есть капля их крови.

Миссис Литл взглянула на нас, проверяя, не чувствуем ли мы себя польщенными, и предложила еще по стаканчику крепкого вина.

Некоторые женщины любят вплетать в свой рассказ без всяких пояснений имена знакомых им лиц, будто они известны собеседнику. В рассказе появляются все новые имена, воспоминания все время обрываются и сменяются другими. Вот картина детства: осел, нагруженный рождественскими подарками, шествует со станции; новогодние подарки под елкой, комната девяти сестер, куда не разрешалось входить братьям.

Она достает альбом в бархатном переплете. Мне кажется, будто я уже видел где-то эти посеревшие фотографии давно разлетевшихся из своего гнезда неблагодарных детей. Здесь карточки всех родственников, сама хозяйка с пальцами, исколотыми швейной иглой. Этот спас какого-то утопающего, а вот эта обещала ухаживать за могилой брата, но никогда не приходила на нее, а этот заставлял свою племянницу платить за кофе, когда она приходила к нему в дом, а когда родители умерли, он переплавил их кольца.

В гостиную молча входит мистер Найджел. Мы также молча пожимаем ему руку. Он то садится в кресло, то встает и наливает себе стакан минеральной воды. Затем он снова садится в другом конце комнаты у торшера. На него никто не обращает внимания. Через некоторое время он желает нам доброй ночи и уходит спать.

Этот маленький пятидесятилетний мужчина в пенсне, с розовым, как у младенца, лицом и редкими седыми волосами, получает годовой доход примерно в два миллиона крон. Он владелец одной из самых крупных автомобильных фирм в Солсбери, на Кингсуэй. У него много магазинов готового платья и несколько гостиниц, в общей сложности девятнадцать предприятий. Он оставляет свой светло-голубой кадиллак на заднем дворе дома миссис Литл, у которой снимает комнату, предназначенную для прислуги, за 300 крон в месяц. В стоимость квартплаты входит ужин и право принимать гостей.