Запретная зона - [34]

Может быть, есть фигуры, более достойные стать премьер-министром. Но едва ли можно найти подходящего человека более правой ориентации. Партия Доминиона (Dominion Party) получила на последних выборах в Южной Родезии наибольшее число голосов, по выдающихся личностей в ней нет. Ее лидер Уинстон Филд чуть не получил портфель министра, но вряд ли ему удалось бы уговорить британское правительство дать согласие на самоуправление, если он заявил: «Мне следовало бы подчеркнуть, что мы, родезийцы европейского происхождения, не побоимся драки, если будем вынуждены пойти на это…»

Суть политики этой партии раскрывается в словах ее делегата на конгрессе в августе 1959 года: «Расширение избирательного права зависит от взгляда на вещи. Только одно может быть объективным фактом: цвет кожи». Если бы не было партии Доминиона, сэр Рой попросил бы наиболее консервативных членов собственной партии создать ее. Ведь сильная оппозиция справа заставляет многих воображать, что правящая Федеральная партия стоит за более либеральный путь.

Путь более либеральным взглядам прокладывает Гарфилд Тодд[12], бывший миссионер из Новой Зеландии, один из самых выдающихся европейцев в Африке. Его прошлое, правда, во многих отношениях настораживает. Будучи премьер-министром Южной Родезии до 1958 года, он применял слезоточивый газ против забастовщиков и к национализму африканцев относился так же нетерпимо, как сэр Рой и сэр Эдгар Уайтхед. Но ему пришлось выйти из рядов собственной партии, после того как он повысил зарплату промышленным рабочим-африканцам с 60 до 95 крон в месяц и ввел более умеренный избирательный ценз, в результате чего восемь тысяч африканцев получили право голоса. Лорд Молверн, первый премьер-министр Федерации, спросил его по этому поводу: «Вы и в самом деле надеетесь постичь вечные истины, пересчитывая носы?»

Говорят, поражение на выборах 1958 года сделало Тодда совсем другим человеком. Когда я встретил его через год после этого события, он пришел к окончательному выводу, что эпоха превосходства белых прошла. Это наполовину примирило его с африканским национализмом, и многие африканцы, оставшиеся после запрещения Национального конгресса политически бесприютными, объединились с ним, по крайней мере временно, в партии Центральной Африки. Большинство африканцев знает, однако, что партия с высоким процентом африканцев никогда не будет популярна среди белых, которые в конечном итоге решают исход выборов.

Но Тодд смотрит в будущее и заявляет, что он не будет больше считаться с мнением белых избирателей. Он заглядывает вперед, в тот день, когда белый не сможет быть избран в парламент, не получив поддержки африканцев. В этот день осуществится истинное партнерство и исчезнет дискриминация. Его программа — получение Северной Родезией и Ньясалендом самоуправления до 1965 года и получение африканцами большинства в парламенте и правительстве Федерации. Однако, чтобы не напугать белых такой радикальной программой, он предлагает систему, действующую в Танганьике: в переходный период все избиратели голосуют в своем избирательном округе за одного представителя от каждой расы.

— Федерация — полицейское государство, и оно становится все хуже, — заявил мне Гарфилд Тодд. — Многие африканцы боятся, что подвергнутся репрессиям, если войдут в нашу партию, и мы не сможем устраивать собраний в Ньясаленде. Если стольких людей будут долго держать в тюрьме, от нормальных отношений между расами не останется и следа. После мятежа целью политики должно быть не восстановление порядка, а удаление причин, вызвавших насилие.

Своим обращением к более радикальному либерализму Гарфилд Тодд сможет на некоторое время заполнить пустоту, возникшую после разгона Национального конгресса, партии большинства. На собраниях он выступал с юношеским пылом и глубоким убеждением в своей правоте, выдававшим в нем миссионера.

И сэр Рой, конечно, втайне благодарен Тодду за то, что тот втягивает политически сознательных африканцев в европейскую партию, которая не может угрожать правящей партии. Многие белые в то же время думают, что под длинными ногами Гарфилда Тодда нет прочной □поры и что его магическое обаяние не приносит ему никакой пользы.

* * *

Национальный конгресс и его идеи продолжают жить за пределами страны. Джошуа Нкомо, вождь Национального конгресса Южной Родезии, и Каньяма Чьюме, секретарь партии в Ньясаленде, были за границей во время операции «Солнечный восход». Их штаб-квартира — в Лондоне, тайными путями они получают сведения о том, что происходит в их отечестве.

Они произносят речи в Англии и США, часто вступая в поединок с официальными представителями Федерации. Они издают брошюры, сотрудничают с такими сочувствующими им группами в Англии, как Африканское бюро (Africa Bureau), Христианские действия (Christian Action), Движение за свободу колоний (Movement for Colonial Freedom)[13], а также с либеральной и лейбористской партиями…

После нашего путешествия по Африке мы встречались с ними, как и со многими другими африканцами, либо изгнанными из страны, либо обучающимися в Лондоне, на улице Гауер-стрит, 200, недалеко от Истон Стейшн. Здесь, в маленьком закопченном домике, размещается европейский центр панафриканского движения. В конторе, расположенной в подвале дома, висит нарисованный углем портрет доктора Банда. Старомодные пишущие машинки размножают памфлеты и листовки; неофициальные послы шестнадцати африканских стран пытаются найти здесь общее решение вопросов, стоящих перед Черным континентом.