Запретная зона - [33]

Со времен Лобенгулы и первого паровоза белые хотели действовать по многим направлениям сразу, что привело к парадоксу: африканцы, сильнее всего ненавидящие привилегии белых, яснее всего видят необходимость цивилизации.

Мужи политики

Несколько лет назад многие думали, что сэр Рой Беленский — тот человек, который объединит три страны Федерации в гармоническое целое. Надежды эти лопнули. Сэру Рою для этой роли недостает кругозора и интеллекта. Его мужество и опыт политической деятельности в местных масштабах оказались недостаточными для государственного деятеля.

Сэр Рой носит очень широкие брюки, а куртку, наоборот, на номер меньше, чем нужно. Внешне он создает впечатление общительного, темпераментного человека. Находясь в обществе премьер-министра, собеседник опасается, как бы одна из пуговиц на куртке сэра Роя не отскочила и не попала бы в глаз.

Беленский, в отличие от премьера Южно-Африканского Союза Фервурда, не фанатик и не теоретик. Он тщеславен и добродушен. Его легко обидеть, но так же легко рассмешить. В Родезии он приобрел эпитет «свой парень». Перед объективами фотоаппаратов сэр Рой обнимает своих внуков, и железнодорожный рабочий-белый считает, что с ним легко говорить. Из своего богатого запаса сэр Рой всегда вытаскивает в нужную минуту такую черту характера, которая убеждает собеседников, что они имеют дело с одним из «своих».

И только африканцам он никак не может внушить доверия, хотя и делал для этого смелые попытки. А африканцы, к несчастью для сэра Роя, составляют большинство в стране. В их кругу он теряет уверенность, не знает, чего они хотят, и даже не понимает, как это они могут чего-то хотеть.

Африканцы не желают слушать разглагольствований сэра Роя, и поэтому он приберегает свое красноречие для английского правительства, пытаясь убедить его в благородстве своих намерений. Африканцы склонны запоминать наиболее конкретные высказывания сэра Роя за последние годы. Я приводил уже целый ряд таких изречений. Вот еще несколько:

«Африканец не может надеяться стать хозяином в Федерации даже через сто или двести лет» (1956).

«Пора нам решить, сохранится ли здесь цивилизация, то есть останемся ли здесь вы и я, европейцы, и останется ли все то, чем мы дорожим…» (9 февраля 1957).

«Демократия, основанная на всеобщем избирательном праве, позволяет местным демагогам называться вождями, а умеренных обрекает на прозвище Квислингов» (17 сентября 1959).

Критический анализ заявлений сэра Роя обнаружил бы в них сумбур противоречий, что серьезно пошатнуло бы его положение в политически более устойчивом обществе. Но в непоследовательности сэра Роя, может быть, есть своя хорошая сторона: ради сохранения власти он овладел искусством приспосабливаться. Он только кажется похожим на политического деятеля — в его внешности и поведении проглядывает бывший боксер. Он чувствует свою силу, когда его носят на руках. Популярность— это та трость, на которую он должен опираться; он, по-видимому, не настолько силен, чтобы обойтись без этой подпорки. И когда Рой Беленский поймет, что он не в силах изменить окружающий мир, он, возможно, предоставит миру изменить его самого.

В жизни Роя Беленского не было прямых дорог. Его отец был польский еврей, который, по утверждениям большинства историков, эмигрировал сначала в Швецию, оттуда в Америку, а затем в Южную Африку, где женился на африкандерской девушке. С первой партией переселенцев он прибыл в Солсбери, и Рой родился на улице Пионеров в то время, когда у первого пекаря еще не было средств на постройку настоящей пекарни и он устраивал печь в термитнике, заполняя яму горячей золой, а первому мяснику приходилось полагаться на свое ружье, чтобы снабдить мясом покупателей.

Беленский приводил следующий довод в пользу включения Ньясаленда в Федерацию. Он хотел уменьшить бедность этой страны. Он сам перенес бедность и любит упоминать, что до шестнадцати лет спал без простыней. Сэр Рой, кажется, считал, что стоит лишь уничтожить бедность, как все будут удовлетворены. Духовные потребности никогда не находили в нем отклика.

Окончив несколько классов школы, Беленский перепробовал множество профессий: он был барменом, продавцом, железнодорожным рабочим. Его будущая жена, девушка из шотландской семьи, жившей в Южной Африке, подавала ему чай в одном из кафе в Булавайо. Он был машинистом, профсоюзным лидером и чемпионом в тяжелом весе. Рассказывают, что, когда однажды он выводил свой паровоз из депо в Брокен-Хилл, весь кожух паровоза был расписан антисемитскими ругательствами по адресу еврейской крови его отца. Не странно ли, что Беленский поддерживает дискриминацию миллионов небелых в Федерации?

Когда с ним разговариваешь и слушаешь его анекдоты, начинаешь понимать, почему многие поддаются его обаянию и считают Роя Беленского славным парнем. От него так и пышет здоровьем, отличным самочувствием и самоуверенностью. Своих противников он поучает как школьников.

Локомотив — символ его жизни. В торжественных случаях и во время избирательных кампаний он любит появляться на собственном паровозе, в старой форме машиниста. Он стоит впереди всех с запачканным сажей лицом и машет фотокорреспондентам, толпящимся на перроне. Паровоз пыхтит, клубится пар. Беленскому кажется, будто он въезжает на своем паровозе в будущее.