Запретная женщина, или Первая жена шейха - [2]

«Наконец-то я в безопасности», — думаю я.

Портье открывает нашу комнату, и я сразу же направляюсь прямо к балкону. При виде серебряного моря меня охватывает тоска. За последние годы здесь многое изменилось. Вдоль пляжа Джумейра Бич выросли два новехоньких пятизвездочных отеля.

Но я уверена, что с «Джебель Али» с его роскошным пальмовым садом, простирающимся до самого моря, не может сравниться ни один отель. Не последнюю роль тут играет и то, что это «историческое место»…

В этот первый день нашего отпуска безоблачное небо сияет яркой синевой. Лежа в мягкой кружевной тени пальм, я долго и напряженно вслушиваюсь в окружающие звуки. Из парка доносятся приглушенные крики фазанов. Я давно уже застряла на одной странице. Никак не могу сосредоточиться на чтении. Перед глазами беспрерывно мелькают картины аэропорта. Я вижу Халида, вижу, как он раскрывает рот, вижу свое паническое бегство и испытываю жгучее чувство стыда. Мне хочется громко закричать — как фазан; может, тогда мне стало бы легче.

Мой муж углублен в чтение, а я то и дело смотрю вдаль поверх книги. Грасхоппер — переоборудованный под тележку с прохладительными напитками гольф-кар — тихо катится между пальмами и шезлонгами в нашу сторону.

— Милый, ты хочешь пить?

— Ещё как!

Франц потягивает через трубочку свой сок и задумчиво смотрит на меня. Словно чувствует исходящие от меня странные волны.

— О чем ты думаешь, Верена?

— Ах, ничего особенного. Просто отдыхаю. Здесь действительно как в раю, правда?

— Чего же ты тогда ерзаешь на лежаке, как будто у тебя там гвозди?…

— Ерзаю?… — переспрашиваю я с удивлением.

— То тебе спинку никак не отрегулировать, то вдруг понадобился СD-плеер, то крем для загара…

— Ну, я всё-таки женщина, — напоминаю я в надежде, что он удовлетворится этим объяснением.

— А-а, понимаю. Только не говори мне потом дома, что тебе катастрофически не хватает времени для чтения.

Тут я вскакиваю, громко чмокаю его в щеку, и — мир восстановлен.

Я опять устраиваюсь поудобнее на своем лежаке и пытаюсь читать.

— Ты позвонишь Халиду? — раздается вдруг в полной тишине.

— Что?… — удивленно спрашиваю я. — Милый, ты же знаешь, у меня нет ни малейшего желания ни звонить своему бывшему мужу, ни тем более видеть его. Если, конечно, ты сам не захочешь этого.

Я знаю, что Франц совсем не жаждет общения с Халидом, но не могу удержаться и прибавляю с улыбкой:

— Тогда мне, пожалуй, пришлось бы организовать встречу…

— Верена, я тебя умоляю: давай обойдемся без экскурсов в твое романтическое прошлое.

Мне показалось или в его словах действительно слышится своего рода восхищение? Франц, конечно же, никогда не признался бы себе в этом.

Почти неизбежно мои мысли начинают кружить вокруг Халида. В моей памяти вдруг невольно оживает последний разговор с мамой. Халид звонит ей раз или два раза в год.

Обычно в Рождество или в мой день рождения. А иногда вдруг посреди лета или, как недавно, — в октябре. Мы с мужем как раз находились ниже Южного тропика, на двадцать шестом градусе южной широты, когда мама передала мне ценную новость из Дубая. Точнее: щедрое предложение Халида настигло меня в отеле «Palace of the Lost City» в Южной Африке.

Теперь, когда я официально замужем, а он официально женат, я ведь вполне могла быть желанной гостьей в его доме. Разумеется, в сопровождении моего законного супруга.

— Мама!.. — возмущенно воскликнула я.

Упрямство и негодование заглушили во мне все остальные чувства, когда она сказала мне это по телефону. Халид, не иначе, сошел с ума. Мы что, должны были встретиться друг с другом под личиной старых школьных друзей? Почему он так уверен, что я смогу сохранить нашу тайну? И что бы он, интересно, ответил на вопрос о нашем свидетельстве о браке, которое он из соображений безопасности отнял у меня и так и не вернул.

— Биссмиля — клянусь Аллахом, обещаю тебе, ты получишь копию. Можешь мне напомнить об этом, — уверял он меня.

Думаю, ему пришлось уничтожить свидетельство, чтобы предотвратить семейную трагедию. Но кто знает — может, наша тайна покоится в каком-нибудь надежном сейфе, как бдительно охраняемое сокровище. Хотелось бы мне знать…

Но стоило мне разлечься в звенящем зное под пальмами, под убаюкивающий шум прибоя, на берегу Персидского залива, и все доводы разума как ветром сдуло. Я уже не в силах противиться иллюзии, что, может быть, упускаю возможность ценной дружбы. Особенно соблазнительна мысль о возможности такого проникновения в арабский мир, какое выпадает на долю лишь немногих европейцев.

В своих фантазиях я уже провожу упоительные часы во дворце Халида. Разумеется, в обществе женщин. Я представляю себе раздачу подарков детям, увлекательные беседы за чаем, а потом, позже, может быть, организацию путешествий для женщин «East meets West»[2]. Постепенно моя фантазия, похоже, срывается в галоп вместе со мной. А как быть с Францем? Нет, с ним вряд ли все это возможно. Они с Халидом слишком разные. Франц часами может разглагольствовать о дорогих винах, о 100-балльной системе Паркера, о «берди» и «игл»[3] или о «ГоМийо»[4], а Халиду скорее претят подобные забавы для богатых. Одно из его любимых изречений: «Наше богатство — заслуга наших предков».