Запретная Родина - [8]
Голова разболелась, но я не дала ей послабления, продолжая усиленно думать. И увидела людей, мужчин и женщин, и поразительное, огромное создание, сияющую серебряную птицу, парящую в вышине… Гроза. Шторм. Вьюга. Метель, может быть? Шквал? Нет, все не то. Глаза почти вылезли из орбит, и мне пришлось сдаться. Я отдышалась, походила по балкону, и заметила стоящую в уголке гитару. Как давно я не создавала музыку, не пела о том, что в сердце! Однако как бы мне ни хотелось коснуться тонких серебряных струн, взять гитару я не посмела.
На балконе было несколько форточек, и два окна открывались как двери – нараспашку. Шагнул – и плюхнулся прямо в воду… Я подумала, что детей на балкон уж точно пускать не стоит.
На дереве вдалеке каркала ворона. Увидев меня, она заинтересовалась и зачем-то подлетела ближе, садясь на козырек. Никогда бы не подумала, что вороны столь любопытны! Птица внимательно рассматривала меня, и я зачем-то болтала ей всякую чепуху.
Через несколько минут, вдоволь наговорившись ни о чем, мы завершили общение. Птица улетела к лесу, а я присела в проеме, свесив вниз ноги. Почему-то не было страшно, наоборот, я чувствовала себя в безопасности. Ветер играл с волосами, забирался тонкими пальцами под майку, щекотал пятки. В отличие от вороньего карканья, его голос я понимала. Возможно, так ощущалась сама свобода.
Я крепко задумалась и не сразу заметила стоящего сзади Алеард. Вздрогнула, когда он весело покашлял, и прыгнула к нему в объятья, чувствуя, как рассыпались по телу мурашки. Это была великая награда всем моим чувствам: снова услышать радостный смех любимого человека.
– Алеард!
– Доброе утро, малышка!
Он не сводил с меня глаз, и рук не отнял. Мы на какое-то время перестали воспринимать окружающий мир, только пристально смотрели в глаза друг другу. Мне всегда нравилось вглядываться в лица людей, тем более смотреть на любимое, почти забытое и прекрасное лицо. Сразу не увидишь мельчайшие черточки, не заметишь все выражения глаз, движение бровей и губ, не учуешь тонкие запахи, не уловишь теплоты дыхания и те мгновения, когда они соединяются в одно…
Алеард мягко улыбнулся.
– Завтракала?
– Нет, тебя ждала. Ты рано ушел?
– Угу. В Архъялв есть человек, что пригрел бродяг под надежным крылом. Его зовут Айман, и я помогаю ему.
– Конечно, он тоже бродяга?
– Тихий бродяга, – усмехнулся Алеард. – Касался Промежутка, однако путешествовал мало. Он знает куда меньше нас, но преследует благую цель, и я делюсь с ним знаниями, которые могут оказаться полезны. Иногда приходиться уходить внезапно.
– А те, которые меня хотели забрать?
– Они полагают, что, похищая путешественников, смогут захватить власть в других мирах. У них есть лидер, всё идёт от него. Он – голова, управляющая безвольным телом. Зовет себя «Первым», не знаю, что именно подразумевает это прозвище. Я не хотел быть частью этого противостояния, но обстоятельства вынудили. Они пытаются развить в себе способность к быстрым перемещениям по мирам, а также те способности, что формируются у людей, когда они начинают путешествовать. Попытки в основном провальные. Они не хотят принять тот факт, что дар не сформируешь насильно, тем более нельзя приказывать Промежутку. Их лидер кое-что умеет, но этого недостаточно. Поэтому им нужны другие бродяги. Они либо примыкают к Первому по своей воле, либо их заставляют присоединиться. У многих есть семьи, этого достаточно для того, чтобы угроза подействовала. Эти люди пришли за твоей силой.
– Как они поняли, что я страница? И о какой силе ты говоришь?
– Их много, и они научились выделять странников из толпы. Ты не похожа на жительницу Архъялв. Среди них есть те, что чувствуют дары других бродяг. Они ощутили и твой дар.
– И будут продолжать искать меня? – спросила я встревожено. Сейчас о таких вещах совсем не хотелось думать: всё еще стоял перед глазами прекрасный образ нашего дома.
– Да. Я успел познакомиться с их методами, и не хочу втягивать тебя в это.
– Если существует целая компания, направленная на «отлов» странников, я не могу оставаться в стороне.
– Ты можешь помочь, малышка, но далеко я тебя не отпущу. Я был глуп, не ценил своего счастья. И виноват в том, что мы друг друга потеряли.
