Запретная книга - [69]
— Что?
— Он всплыл.
— Где? — встрепенулся Гедина, нашаривая выключатель настольной лампы.
— В Венеции.
Агент полиции сообщил подробные сведения.
ГЛАВА 16
В иудейском таргуме Книги Бытия[46] сказано, что древние иудеи доставали этот плод украдкой, а именно: отрезали голову первенцу, мумифицировали ее в соли и специях и водружали на стену. Под язык помещали золотую пластинку с заклинаниями. Такой талисман, именовавшийся терафим, отвечал на любые вопросы о прошлом и будущем.
Лео затошнило от описания обряда. Похоже, Чезаре искренне верил в отвратительные басни. Он стал читать дальше:
И в наши дни встречаются бедные тщеславцы, кто занимается предсказаниями посредством искусства некромантии. Они не убивают собственных первенцев, но оскверняют трупы убиенных на поле брани или же в миру и пользуются древней наукой гаруспиков, гадавших на внутренностях. Столь грубые методы могут сойти для людей кровожадных, как тигры, и низких, отвратительных, словно жабы. Герой не следует этим путем, ибо Древо жизни не следует искать среди мертвых. Оно среди живых и тех, кто более, чем живой.
Лео поразился отсутствию у Чезаре моральных принципов: автору некромантия была не по душе, но не потому, что требовала человеческого трупа, а потому, что представлялась алхимику «грубым методом». Ривьера сомневался в результатах таких гаданий. Подобные практики могли без ведома гадателя создать разлом, через который придут «хаотичные и безличные» силы. «Они суть угроза душе, ибо приводят к ее разрушению и потере, к тому, что суеверные люди именуют вечным проклятием», тогда как герой должен стремиться к преображению и переходу в высшую форму, «состоянию, которое более, чем жизнь».
Опасна любая магическая практика, предупреждал Чезаре, особо выделив это предложение в манускрипте. Даже успешные магические действия могут вызвать «сыпь на коже и понос». Автор давал список лечебных трав: agrimonia,[47] lysimachia,[48] potentilla,[49] verbascum.[50] В целях общей защиты Чезаре побуждал героя перед занятиями магией произносить речь — чтобы отпугнуть «ненужных» духов — и призыв — чтобы привлечь «нужных». Подобные духи не «демоны и не ангелы, как учит думать о них церковь»; их не должно называть «Злом» или «Добром»; это духи, свободно обитающие в природе, которые могут либо помочь герою, либо ему помешать.
Поскольку разуму трудно вообразить безличные силы, Чезаре приводил проверенные временем формулы призыва и изгнания, дополняя их именами и традиционным знаком пылающей пентаграммы:
Пусть герой обратится к углам Земли и призовет их по именам четырех ветров, всем известных: «О Бореас (и прочие имена), повелеваю тебе сдержать вред и предательство во чреве своем!» Говоря так, герой должен начертить в воздухе пентакль указующим перстом правой руки: сначала провести черту вниз к левой стопе, затем от правого плеча к левому, далее — к правой стопе, потом — подняв руку над головой, провести черту вновь к левой стопе и указать себе на сердце, воображая символ пылающей пятиконечной звезды. Точно так должно поступать и с остальными ветрами.
Затем, полный решимости, герой очищается серой и солью и входит в Пещеру Меркурия.
Лео знал, что последние наставления относятся к состоянию внутренней сосредоточенности, необходимой для работы с образами. Он перешел к дыхательному упражнению, предписанному в комментарии: «Вдыхай на протяжении четырех ударов сердца или шагов. Задержи дыхание на время двух ударов и выдыхай на протяжении шести шагов». Эту последовательность необходимо было выполнить двенадцать раз, чтобы вызвать легкий эффект гипервентиляции.
Следуя указаниям Чезаре, Лео представил себе стену пещеры, закрытую усыпанной звездами черной занавеской. Рядом следовало вообразить Меркурия и, войдя в состояние идеальной сосредоточенности, попросить бога открыть вход в пещеру.
В первый раз воображение сыграло с Лео шутку: за занавеской оказался номер отеля, где Лео лежал на кровати, а обстановка комнаты была видна расплывчато, как в камере-обскуре.
Во второй раз за занавеской оказалось лицо Лео, словно отраженное в зеркале, как будто посланная энергия, отразившись, ударила в самого Лео.
Он проделал эксперимент еще несколько раз, предваряя ритуал десятью минутами дыхательных упражнений и концентрации, но безрезультатно. Лео встал с кровати и разочарованно прошелся по комнате. Учащенное дыхание и энергичная ходьба не помогли согреться. Лео выпил стакан воды. Сейчас бы горячего чаю…
Он перечитал наставления в комментариях: в них часто упоминалась фраза типа «поместить больший мир внутри меньшего», которую Лео счел типичным примером герменевтического жаргона. При более внимательном прочтении выражение напомнило указания из первой части: уроки измененного восприятия мира.
«Трудновато, — в Лео проснулся лингвист, — освоить сослагательное наклонение, не пройдя настоящего времени». Какая самонадеянность — пытаться в совершенстве освоить магический язык героев в обход подготовительных упражнений! С другой стороны, разве не обладал он «тайным огнем» желания? «И намерения мои чисты», — подстегнули остатки католического супер-эго.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.
Мэпллэйр – тихий городок, где странности – лишь часть обыденности. Здесь шоссе поедает машины, болотные огни могут спросить, как пройти в библиотеку, а призрачные кошки гоняются за бабочками. Люди и газеты забывают то, чего забывать не стоит. Нелюди, явившиеся из ниоткуда, прячутся в толпе. А смерть непохожа на смерть. С моста в реку падает девушка. Невредимая, она возвращается домой, но отныне умирает каждый день, раз за разом, едва кто-то загадает желание. По одним с ней улицам ходит серый мальчик. Он потерял свое прошлое, и его неумолимо стирают из Мироздания.
Молодая семья, идеальный быт, идеальные отношения. Сэм – идеал мужчины и мужа. Мерри – прекрасная мать и хозяйка. И восьмимесячный малыш Конор, ангелочек. Сейчас они живут в Швеции, в доме с цветущим садом… Мерри приглашает подругу детства по имени Фрэнк погостить у них какое-то время. Постепенно Сэм начинает проявлять к ней повышенное внимание, и это пугает молодую супругу. А вот Фрэнк замечает кое-что странное в отношении Мерри к сыну… С каждым новым днем, проведенным в семье, Фрэнк убеждается, что все, что она видит – иллюзия, маски, за которыми скрываются настоящие лица: жестокие, деспотичные и кошмарные.
Кира Медведь провела два года в колонии за преступление, которого не совершала. Но сожалела девушка не о несправедливости суда, а лишь о том, что это убийство в действительности совершила не она. Кира сама должна была отомстить за себя! Но роковой выстрел сделала не она. Чудовищные воспоминания неотступно преследовали Киру. Она не представляла, как жить дальше, когда ее неожиданно выпустили на свободу. В мир, где у нее ничего не осталось.
В маленьком провинциальном городке Дерри много лет назад семерым подросткам пришлось столкнуться с кромешным ужасом – живым воплощением ада. Прошли годы… Подростки повзрослели, и ничто, казалось, не предвещало новой беды. Но кошмар прошлого вернулся, неведомая сила повлекла семерых друзей назад, в новую битву со Злом. Ибо в Дерри опять льется кровь и бесследно исчезают люди. Ибо вернулось порождение ночного кошмара, настолько невероятное, что даже не имеет имени…