Запрещенная реальность. Том 1 - [322]

— Слушай внимательно! — проник в тело Матвея тонкий вибрирующий голос. — Прямое подключение твоего сознания к менталу невозможно, поэтому придется идти более сложным путем — через «И», мозг-волю твоего друга. Это опасно, но он согласен. Кроме того, нам помогут иерархи — Горшин и Светлена, хотя и ценой своей свободы… если не жизни.

— Если жизни — я не согласен!

— Думай не о них и даже не о себе, думай о Мироздании. Громов — игрушка в руках Монарха, а вся его возня — предлог для того, чтобы в нашей реальности появились не проекции иерархов и других многореальных существ, а их личности. Это — конец реальности, конец Земле, человечеству, всем нам. Поэтому слушай и делай! Тарас и Светлена готовят КЗ — короткое замыкание информационного поля на приемник в нашей реальности, в данном случае — на твой мозг. Разряд универсума минует ментал, и ты успеешь освободиться до выхода на Землю перечисленных лиц. Продержись какое-то время.

— Продержусь! — ответил Матвей, цепляясь сознанием за образ Кристины, слившийся с образом Ульяны, и последние секунды до обещанного «короткого замыкания» был почти счастлив…

Четверо охранников Громова вместе с Шевченко вскинули автоматы, но стрелять не стали, застыв на месте, стиснутые волевым раппортом Парамонова. Зато среагировал Громов, сразу сообразив, кто и с какой целью проник в «муравейник». Кроме автомата, он был вооружен «глушаком», «болевиком» и «дыроколом», словно собирался воевать с целой армией, владел мысленным внушением и меозом, позволяющим жить ускоренно, и знал приемы э-боя. Поединок с ним оказался тяжелейшим испытанием для всего отряда Балуева.

Первым погиб Никушин, получив разряд «глушака», а затем пять пуль из «никона». Зато его смерть отвлекла Громова и позволила Самандару в облике призрака преодолеть полсотни метров и обрушиться на противника. Василий тоже было рванулся туда же, но был остановлен Парамоновым.

— У нас другая задача, ганфайтер. С вашей помощью мы свяжемся с Соболевым и поможем ему выйти из системы саркофага. Но это опасно для здоровья, предупреждаю.

— Давайте разделаемся с этим воякой…

— Будет поздно. Стойте и слушайте.

И Василий вынужден был стоять и в бессилии наблюдать за поединком Посвященного и авеши Монарха. Поединок этот закончился гибелью обоих: Громов разрядил в Вахида Тожиевича все оружие, которое имел, в том числе и «невидимое копье», но Самандар достал его в последние мгновения своей жизни жестоким усиро куби симэ и держал до тех пор, пока Громов не перестал двигаться. Оба упали. Именно в этот момент открылся канал «короткого замыкания», созданный Горшиным и Светленой, и Василий бесконечно долгое мгновение стал видеть, слышать и понимать все, что чувствовали и понимали остальные.

Затем сознание Балуева померкло, а когда он пришел в себя, то увидел склонившуюся над ним Ульяну. Потряс головой, прошептал:

— Я уже на том или еще на этом свете?

— На этом, на этом, — ответила Ульяна, протягивая руку, по ее щеке ползла слеза. — Как вы себя чувствуете?

— Спереди плохо, сзади еще хуже. Точно я сижу в холодной луже, — процитировал Козьму Пруткова Василий.

— Вставайте, нас ждут.

Василий кое-как поднялся, с удовольствием опираясь на нежную, но сильную руку девушки, и увидел стоящих возле тела Самандара Матвея и Ивана Терентьевича. Сразу вспомнился бой, тело заныло, запульсировало болью, словно и оно получило несколько пуль и копье «дырокола».

— О черт! Он… мертв?

Ульяна кивнула, украдкой вытирая слезу, сползшую по щеке.

— Но ведь он и раньше… в него стреляли… и ничего.

— Луч «дырокола» разрезал его пополам…

Василий беззвучно выговорил ругательство, не решаясь подойти к Матвею, кивнул ему.

— Получилось?

— Скорее да, чем нет. Соболев остался частью системы саркофага, но может действовать самостоятельно.

— Что это значит?

— Только то, что он, как всегда, избрал свой путь.

— Какой же?

— Скоро узнаем. Но все мы сейчас едем к даче Ельшина, где разворачивается еще одна драма. Не боитесь? Ведь риск — сто процентов!

— Я привык, — криво усмехнулся Василий. — С вами — хоть в преисподнюю!

Ульяна кивнула, разглядывая лицо Балуева огромными влажными глазами, и ему на мгновение стало трудно дышать от нахлынувшей нежности, тоски и тревоги.

СУДНЫЙ ДЕНЬ

Пройти к МИРу под дачей Ельшина можно было только через туннель секретного метро, и Матвей не колеблясь выбрал этот путь, хотя и знал, какие трудности предстоит преодолеть.

Благодаря прорыву метасознания Горшина и Светлены в реальность Земли образовался специфичный внечувственный мостик, соединяющий Матвея с третьим уровнем энергоинформационного континуума — универсумом, и теперь он снова мог переходить в состояние меоза-самадхи, позволяющее ему оценивать обстановку вокруг до мельчайших подробностей. Подключенное поле взаимодействий саркофага Инсектов не мешало мыслить, анализировать, чувствовать и принимать решения и ощущалось гигантским горбом, висящим на спине, питающимся его мыслями и эмоциями. Но страха не было, Матвей знал, что в любой момент может сбросить с себя «горб» чужой воли, потому что эгрегор Хранителей продолжал поддерживать его, служить психофизической опорой, своеобразным «конем».