Запредельность - [60]

И сказал – мягко и доверительно:

– Вы неправильно используете пределы, – сказал он. – Я подскажу вам, мессия…

2

– Закройте глаза. Поймате первую «волну» – ведь вы знаете, как это делать…

Лекс повиновался, вошел в тон.

Он сидел на полу в крайне неудобной позе – на коленях, поджав под себя ноги, примостившись на собственных пятках – как полагалось воину Судного Дня, входящего в священный транс.

Конрад говорил медленно, вязко, словно не просто учил, а старался проникнуться тем, что чувствует Спаситель.

– Когда ты уже на волне, надо взобраться на самый гребень – это и есть абсолютный предел, – продолжал морок. – С него или срываешься и разбиваешься насмерть – или доводишь свои силы до самого края. Для этого воины Судного дня читают молитвы…

Конрад запнулся. Лекс уже понял, почему.

– Молитвы вам, мессия… – чуть запнувшись, сказал Конрад. – Поэтому, я не знаю, к кому же должны обращаться вы…

Это очень странно – когда к тебе обращаются, как к богу. Но, пожалуй, не более, чем оказаться среди давным-давно погибших людей, в мире, сгинувшем в катастрофе вселенского масштаба…

– Я знаю, к кому обратиться, – заверил Лекс, не шевелясь и не открывая глаз. – Что говорить?

Конрад медленно произнес слова молитвы. Лекс догадывался, что это есть на самом деле.

Фонетический алгоритм – вроде того, что разработала в свое время группа Сапковского, и что он заучил – действительно, как молитву. Кодовый текст растормаживал соответствующие участки мозга. Ну а дальше – месяцы усиленных тренировок, для того, чтобы научиться входить в резонанс и держать тон…

Очень быстро Лекс понял, что Орден, открывший запределье человеческих возможностей, нашел свой, особенный путь. Его адепты не подбирали индивидуальные алгоритмы – да это и невозможно при отсутствии мыслетронных технологий.

Они молились. Резонанс достигался через транс, особый религиозный экстаз, достичь которого помогали универсальные молитвы. Эти священные тексты и были главной тайной Ордена. И сейчас Лекс быстро впитывал эти странные заклинания, прославляющие неведомого Спасителя, долгожданного пришельца Оттуда…

Но ничего не получалось.

Видимо, дело не только в тексте. Недоставало веры. Как это ни странно звучит в данном контексте – в самого себя.

Конрад был терпелив и настойчиво продолжал свои уроки. Наверное, он хотел доставить Спасителя на Землю во всей его мощи… Во всяком случае, Лекс не понимал его мотиваций. Одно он видел ясно: этот бесстрашный и почти неуязвимый воин верит в него, как ребенок в Деда Мороза.

И ему очень не хочется, чтобы его любимый персонаж растаял у всех на глазах.

Роль легендарного пророка, коему в мифологии Бета-Земли отведена роль Спасителя сущего, давалась непросто. Главное, что пытался ему внушить новый наставник (и одновременно, как ни странно, почитатель) – это всесилие и непобедимость.

Снова пришлось убедиться в простой истине: мир вокруг куда объемнее, многограннее и сложнее, чем можно себе представить. Более-менее знакомая цивилизация Мастеров при всей своей привлекательности – всего лишь один паззл в общей картине, которая, сложившись, должна дать ответ на вопрос: что привело к концу все это разношерстное человечество. А ведь есть еще пестрая россыпь планет Нейтральных, и кто поручится, что основные события происходят не там?

Стремительно сжимающееся время заставляло концентрироваться на наиболее вероятных версиях. Лекс все больше убеждал себя в том, что грядущая катастрофа связана именно с войной Пресекателей против отступников-Мастеров. В этом, наверное, стоило убедить и руководство Пресекателей – предварительно выслушав их собственную версию.

Корабль находился в полете уже трое земных суток. Оставалось неясным – то ли Бета-Земля находится на гораздо большем отдалении от Боа, чем Капля, то ли техника Пресекателей гораздо тихоходнее творений Мастеров. Лекс склонялся к последнему.

Джи старательно избегала общения с Конрадом, благо размеры корабля позволяли сколь угодно долго не встречаться, не ограничивая себя при этом в необходимом движении. Она не могла скрыть своего отвращения к врагу, какой-то патологической брезгливости. Лекс не без сочувствия наблюдал ее внутреннюю борьбу: ведь Джи прекрасно понимала – скоро ей придется попасть в целый мир, населенный людьми противоположных ей моральных устоев.

…Смертельно устав после очередной тренировки, Лекс лежал на матрасе, уткнувшись лицом в колени подруги. Запустив пальцы в его волосы, Джи медленно и нежно гладила их.

– Не мучай себя, – говорила Джи. – Ты же сам говорил, как это опасно – подходить к пределу. Зачем тебе это нужно?

– Ты не понимаешь, – глухо отзывался Лекс. – От меня ждут чуда. Я не могу обмануть этих людей. Если я хочу, чтобы мне помогли узнать правду, надо, чтобы мне поверили…

– Но ведь ты и сам не веришь в то, что делаешь, – сказала Джи. Лекс промолчал. – Погоди… Ты, что же – действительно, думаешь, что ты – Спаситель?

– Я сам не знаю, что мне думать, – устало сказал Лекс и перевернулся на спину. Болезненно прищурился: взгляд резал острый свет с потолка грузового отсека.

– Милый, они же темные, невежественные люди, – с горечью сказала Джи. – Им-то простительно – они просто не ведают, что творят! Когда-то они поверили странным пришельцам – которых, может, вообще не было. Потом многие поколения воспитывались в невежестве и злобе. Они не принимают нашего доброго отношения, света знаний, помощи. Они хотят лишь убивать во имя своей слепой веры. Но ты ведь совсем другой!