Запределье - [24]

Он слышал, как где-то далеко-далеко лает Вуд. Внутри по-прежнему все пылало, от головной боли мутился взгляд. Взошло солнце – может, на самом деле, а может, в одном из тех тысяч бредовых сновидений, что промелькнули в его воспаленном мозгу. В дрожащем мареве сознания Клэй почувствовал, что рядом люди. Разлепив затянутые пеленой глаза, он огляделся вокруг и увидел над собой человека. Он был высок, длинноволос и абсолютно наг. Кожа у незнакомца была весьма необычного оттенка – серая, словно остывший сигаретный пепел, и испещренная синими линиями. Они петляли и свивались, превращаясь в изображения птиц, цветов и трав. Грудь человека украшала татуировка в виде черепа Сиримона.

Клэй почувствовал, как множество рук подхватили его, подняли и понесли. Беспомощный, он слабым голосом кликнул Вуда и услышал в ответ его лай. Вслед за этим он снова провалился в темноту, а когда очнулся, вокруг были другие люди, но тоже нагие и с раскрашенной кожей. Похоже было, что они плыли по воде в чем-то вроде лодки или баркаса. Потом образы и ощущения размазались, как акварель под дождем, и вновь смешались в черноту.

Мельчайшие пылинки плясали и кружились в лучах солнца, пробивавшихся сквозь тростниковую крышу. Все остальное тонуло в успокоительной тени. Клэй лежал на плетеной циновке, обнаженный и прикрытый сверху какой-то звериной шкурой. Здесь, в тесной тростниковой хижине, было уютно и тепло. Клэй мельком увидел девушку с длинными черными волосами, чья пепельная кожа служила фоном для целого сада синих лиан. Он не успел разглядеть ее глаз, зато навсегда запомнил сложный узор из цветов, центром которых были ее соски. На лице у девушки татуировок почти не было – только удивительно изящные синие мушки на обеих скулах. Она смочила его лоб водой и заставила выпить горький травяной отвар. Даже в таком жалком состоянии Клэй заметил, что одним из ингредиентов этого настоя был цветок акри, природный антибиотик.

Он хотел поблагодарить, но едва открыл рот, как девушка в ужасе зажала уши руками, словно сам звук его голоса был для нее невыносим. Он промолчал. Тогда, чтобы заставить его молчать и впредь, девушка осторожно приложила к его губам палец.

Клэю нестерпимо хотелось встать на ноги, чтобы доказать самому себе, что он уже не умрет. Но стоило ему совершить малейшее движение, хотя бы просто прижать ладони к земле, как наваливалась такая усталость, что он снова погружался в крепкий сон без сновидений, который, казалось, длился целыми сутками.

***

Проснувшись в очередной раз, охотник почувствовал, что силы возвращаются к нему. Во рту уже не было знойной сухости, да и голова больше не кружилась, как от катания на карусели. Клэй медленно сел и потянулся.

Первая отчетливая мысль, пришедшая ему в голову, касалась судьбы черного пса. Прежде чем попытаться встать на ноги, Клэй сложил губы трубочкой и свистнул. Ответа не последовало. Больше того, снаружи вообще не доносилось ни единого звука. Удивленный, что его спасители куда-то подевались, охотник свистнул снова, на этот раз громче, и мгновение спустя услыхал гавканье Вуда. Отклик друга придал охотнику сил. Он кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к выходу, прикрытому лоскутом звериной шкуры.

Солнце было таким ярким, что, переступив порог, ему пришлось зажмуриться. Свежий ветер приятно холодил тело, и Клэй, спохватившись, внезапно вспомнил, что не одет. Покачиваясь от слабости, он с закрытыми глазами стоял в дверях. Вновь раздался голос Вуда. Клэй протер ослепленные глаза. Когда оранжевые мушки наконец исчезли, его глазам предстало удивительное зрелище.

Прямо перед ним, в десяти шагах, восседал Вуд с гирляндой из пурпурных цветов на шее. А позади пса полукругом, словно позируя для группового портрета, сидело человек двадцать или тридцать серокожих татуированных людей. И хотя и мужчины, и женщины, и дети были абсолютно голыми, не считая голубых узоров на коже, все они стыдливо прикрывали глаза левой рукой – видимо, смущенные его наготой. Девушка – та, что ухаживала за ним во время болезни, – бросилась вперед и, не отрывая ладони от глаз, проскользнула мимо Клэя в хижину. Через пару секунд она появилась снова – с ворохом тряпок. Сложив одежду у его ног, она торопливо вернулась к своим соплеменникам.

Клэй громко расхохотался, а потом собрал свои вещи, среди которых оказались даже нож и шляпа, и вернулся в хижину, чтобы одеться. Когда он снова вышел наружу, аборигены уже разбрелись по деревне. Один только Вуд терпеливо дожидался друга, чтобы в качестве приветствия прыгнуть на него. Клэй обнял пса и почесал ему за ухом. В эту минуту к нему подошел старик – сгорбленный, с обвисшей складками кожей. Лицо его являло собой сплошную сеть узоров и морщин, с лысой головы свисала единственная длинная белая прядь. Тронув Клэя за плечо, он жестами изобразил, будто кладет что-то в рот и жует. Когда охотник с энтузиазмом закивал, старик указал пальцем на хижину в дальнем конце деревни.

– Спасибо, – сказал Клэй.

Повернувшись, старик повел его. Охотника передернуло: у его провожатого не хватало одного уха – на его месте темнела дыра, окруженная жуткого вида шрамом.