Запойное чтиво № 1 - [7]

— Дай честное слово, что после освобождения зашьёшься.

— Не дам.

— Твоё право. Сейчас вся поликлиника будет наслаждаться поучительным зрелищем: пациент Булкин, угодивший в капкан на крупного зверя. Вид сзади.

— Я не Булкин.

— Да-а-а? А как твоя фамилия? Народ будет интересоваться.

— Я согла-а-а-асен, — заблеял толстяк.

— Накройте его одеялами, — распорядился я.

Узника совести накрыли кучей одеял. Наблюдатели отошли подальше от окна.

— Вира помалу, — скомандовал я.

Пациент дёрнулся назад, грузно свалился на пол и затих. Оконная рама времён царя Гороха задрожала как осиновый лист, но с честью выдержала испытание. Когда неудачливый беглец поднял глаза, он увидел хирурга, ласково манящего его пальцем.

Исключения из правил

(Рота вперёд)

Статистика — вещь упрямая и нелицеприятная. К пятидесяти годам многие испытанные бойцы начитают притормаживать со спиртным. Здоровье уже не то, а без здоровья, что за пьянка? Хотя в моей практике встречались и исключения. Константиныч тянул лямку в Забайкальском округе и дослужился до генерала. Карьера военного и водка — близнецы братья. Мы говорим офицер — подразумеваем водка, мы говорим водка — подразумеваем офицер. Однако Константиныч керосинил всегда с умом, головы не терял и больше одного дня никогда не квасил. И не никогда похмелялся. Из принципа. Может быть, поэтому он и сделал такую завидную карьеру в местах, где треть личного состава демобилизуют после «белок». (Сведения получены из уст самого генерала). По выслуге лет Константинычу выдали персональную пенсию и квартиру в столице, в районе метро Чертановская. Свежеиспечённый пенсионер с супругой и двумя дочерьми двинул в Москву на заслуженный отдых. Жена и дочки с головой окунулись в столичную суету, а экс-генерал загрустил, делать ему было совершенно нечего. И повадился Константиныч ходить к гаражам, где тусовались вольнолюбивые мужики со всего района. Гараж и водка — близнецы братья. Мы говорим гараж — подразумеваем водка, мы говорим водка — подразумеваем гараж. Всего через три месяца пребывания в Москве у генерала в отставке сформировался похмельно-абстинентный синдром, и он взялся пить запоями, ну, и как водится, чудить.

Поводом для обращения к наркологу послужил вопиющий случай. Константиныч, нарезавшись в гаражах до поросячьего визга, на виду у трёх двенадцатиэтажных домов, заселённых семьями военных, пополз по-пластунски по снежной равнине. Время от времени он вставал во весь свой исполинский рост, потрясал дрелью, должно быть изображающей пистолет и вопил: «Рота вперёд»! Потом снова падал и героически полз под градом пуль и снарядов к вражеским редутам. Может, он хотел закрыть неприятельскую амбразуру собственным телом, а, может, намеревался подбить вражеский танк. Кто знает? Во всяком случае, когда его взялись вязать подъехавшие менты, генерал отбивался до последней капли крови, не желая сдаваться в плен и лезть в «хмелеуборочную». Но его всё-таки затолкали в «воронок» и отвезли в мед вытрезвитель, где он и проснулся утром на жёсткой койке в обществе таких же «панфиловцев». Два последующих месяца генерал выходил из дома в пять утра и возвращался в час ночи, чтобы не нарваться на зорких соседей. Насколько мне известно, Константиныч до сих пор в завязке.

Венценосные особы

Нарколог — профессия вредная и опасная. Порой встречаются такие пациенты, что не только говорить, даже вспоминать о них небезопасно. Поэтому у волков наркологии вырабатывается склероз на имена и фамилии своих пациентов. Сколько раз я видел своих родовитых пациентов по телевизору, которые гордо заявляли, что никогда в жизни не употребляли спиртных напитков или самостоятельно завязали с алкоголем. Как же. А кто две недели назад крушил мебель в ординаторской, кидался телефонами и удостоверениями государственной важности?

Шалуны

(Здесь всё от меня зависит)

Группа из четырёх дюжих охранников заносила венценосную особу в клинику, ногами вперёд, держа за руки и за ноги. Роскошный кожаный плащ особы приближённой к президенту волочился по земле, загребая как ковш мартовский снег пополам с грязью. Государственный деятель был невообразимо опухшим и синюшным, но игривым. Когда телохранители, кряхтя, донесли его двухсоткилограммовое тело до двери, Тимофеич растопырил ноги и упёрся ими в косяки. Движение замерло. Носильщики ещё несколько раз пытались преодолеть дверной проём, но в самый ответственный момент чиновник раздвигал ноги и препятствовал вхождению процессии в храм Гиппократа. При этом гос чиновник хрипло гоготал и мотал от удовольствия головой. Один из охранников, по-видимому, главный, попытался урезонить зарвавшегося деятеля, мол, хватит, он и так неподъёмный как кабан, так ещё и кобенится. Тимофеич зажмурил один глаз и клятвенно пообещал, больше не озорничать. Но стоило поднести его к входу, как большой человек снова оттолкнулся пятками от стен. Тогда главный телохранитель, не слова не говоря, ткнул тренированным кулаком проказнику под дых, тот издал звук спущенной шины и обмяк. Процессия, наконец-то, преодолела врата наркологического рая.

Торопыжки

(Спешка нужна при ловле блох)