Заповеди Леса - [50]

Мой сон оборвался, так и не успев начаться.

Я с трудом открыла глаза, и первое, что увидела — обеспокоенное лицо Ромы.

Я знала, что он плакал. Это удивило меня, потому что я ни разу не видела его слёз. Даже когда умерла наша любимая собака, он был серьёзным и собран-ным, но ни одна слезинка не скатилась по его щеке. Значит, случилось что-то ужасное.

— Злата, наша мама умерла.

Я словно лишилась слуха и зрения. Смысл этой фразы ускользал от меня. Возможно, я что-то неправильно поняла. Неверие. Медленное осознание правды. Слёзы, которые нельзя контролировать.

Весь мой мир рухнул в одно мгновение. Душевная боль переросла в физи-ческую. Мне казалось, что моё сердце превратилось в огненный шар, и этот шар жёг меня изнутри.

Я опустилась на колени, обхватила голову руками.

Закричала, что Рома лжёт, хотя сама понимала, что говорю бред.

А потом потеряла сознание.

Всё, что было потом, стало смутным сном. Я помню сочувствующие взгляды, которые на меня бросали люди. Я помню свои истерики. Помню пута-ницу в голове, вызванную недавно приобретёнными родственниками и смертью матери. Хотя она и была мне неродной, но я любила её больше, чем когда-либо смогла бы полюбить свою биологическую мать.

С Ярославом я не искала встречи. Я не знала, что он со мной сделал, но была уверена в том, что ничего хорошего это не принесёт. Наш разговор, его по-пытка обратить меня — лишь начало чего-то зловещего и неправильного.

Рома отдалился от меня. Он замкнулся в себе, не слушал никого. Он винил себя в смерти матери. Быть может, виновны были мы оба, но по правде никакой вины на нас не было.

В тот день мама села в свою машину с твёрдым намерением забрать нас из деревни. Но произошёл несчастный случай. Упавшее дерево, авария, одна траги-ческая смерть.

Мы всего лишь куклы в театре абсурда.

На следующий день я осталась в доме одна, бабушка с дедушкой уехали в город — договариваться по поводу похорон, а Рома просто закрылся в своей ком-нате и просил его не беспокоить. Я думала, горе сделает нас ближе, но оно нас разъединило. На самом деле трещина в наших отношениях появилась намного раньше, до того, как мы сюда переехали, но с появлением в нашей жизни других людей, она стала больше. Я просто была слепа…

Когда он был нужен мне, больше, чем когда-либо в жизни, его не было ря-дом. Он стал другим, он заперся в своём горе, в его мирке мне больше не было места.

Я бродила по этому большому, нелепому дому, как приведение. Для меня всё неожиданно умерло, я не различала цветов, запахов, звуков, всё обрело серый цвет, казалось безжизненным.

Я подумала: есть ли у меня теперь смысл жить? Ради чего я буду сущест-вовать дальше? Моя жизнь не приносит никому пользы, я лишь обуза, возможно, будет проще покончить с этим раз и навсегда.

В тот самый момент, когда я обдумывала идею самоубийства, в дверь по-стучали. Я не испытывала ни малейшего желания открывать, надеялась, что не-званый гость развернётся и уйдёт. Но стук повторился. Это вторжение нервиро-вало меня, и я решила как можно быстрее расправиться с незваными гостями.

Я не удивилась, когда обнаружила, что мой покой нарушил Эрик. Я не ус-пела ничего сказать, он обнял меня. А я снова расплакалась.

Я плакала, потому что весь мой мир рухнул, потому что умер близкий мне человек, потому что мне так и не удалось сказать ей, как сильно я люблю.

Все близкие мне люди вдруг отдалились от меня, я потерялась, запуталась.

Поэтому, когда жизнь бросила мне соломинку в лице Эрика, я с отчаянием схватилась за неё, вцепилась обеими руками.

Если он мой шанс на спасение, то я никогда его не отпущу.

Эрик был единственным человеком, не бросившим меня на произвол судьбы. Он заботился обо мне, создавая иллюзию защищенности. Я не спраши-вала его о том, что могло разрушить эту иллюзию. Мы много говорили о книгах, истории. Он рассказывал мне легенды, и я засыпала под его тихий голос. Только с ним моя душевная боль притуплялась. И я вновь становилась прежней.

Но даже Эрику было не по силам усмирить моих внутренних демонов. Кошмары стали посещать меня всё чаще. Смерть матери словно запустила меха-низм, который когда-нибудь должен был разрушить всё. И здесь все были совер-шенно бессильны.

Дата похорон была назначена. И в нужны день мы выехали из проклятого места. Я так и не узнала, как бабушка и дедушка узнали о случившемся, ведь те-лефонов в деревне не было. Но это казалось мне настолько незначительным, что я быстро отстала с расспросами.

Кладбища всегда пугали. Возможно, от того, что люди, похороненные там, являлись мне. Возможно, от того, что я знала, что когда-нибудь тоже там окажусь. Это лишь вопрос времени.

Прощание всегда даётся тяжело. Я пообещала, что не буду плакать. Я должна была быть сильной. Но, несмотря на все мои внутренние убеждения, слёзы покатились по щекам. Солёные, тёплые капли оставляли следы на коже и в сердце.

Я оглядела лица собравшихся. Мало кого из них я знала, мало, кто из них хорошо знал мою мать. Но они всё равно пришли, не знаю с какой целью, но ду-маю, моей матери это не было бы важно. Она была бы рада знать, что о ней пом-нят даже после её смерти.