В квартире Мешковских зазвонил телефон. Недовольно поморщившись, Жоржетта оторвалась от творческого процесса и подняла трубку:
— Мы у аппарата. — И после небольшой паузы ее голос сорвался на крик: Что? Правда?! Ах она мерзавка!! Ну я ей покажу!!! — Поэтесса с чувством швырнула трубку.
— Кому покажешь, Жоржетточка? — В комнату, оправляя на себе шелковое розовое платьице, вплыл ее братец, он же рекламный агент Александр Мешковский.
— И тебе покажу, если еще раз наденешь мой любимый наряд! — рявкнула Жоржетта. Вытряхнув Александра из платья и небрежно накинув его на себя, госпожа Мешковская бросилась вон из квартиры.
Когда дверь со страшным грохотом захлопнулась и топот каблучков на лестнице затих, Александр взял со стола недописанный Жоржеттой листок и вслух зачитал:
— Моей любимой М. К.
Твоих лобзаний горестная сладость
Меня влечет и сводит, блин, с ума,
Мое несчастье ты, моя ты радость…
На этих словах гениальный шедевр обрывался, и ни Александр Мешковский, ни Жоржетта еще не догадывались, что он уже никогда не будет завершен…
* * *
Филиал банка «ГРЫМЗЕКС», куда в срочном порядке прибыл частный детектив Василий Дубов, представлял собою весьма живописное зрелище: на полу с обоих сторон барьера, отделявшего кассира от клиентов, лежало по окровавленному трупу, а вокруг них суетились медэксперты и оперативники, руководимые и направляемые инспектором Кислоярского ГУВД Лиственицыным. В уголке на стуле рыдала дама ярко выраженной богемной внешности, каковую не мог скрыть даже строгий форменный костюм банка «ГРЫМЗЕКС».
— Очень хорошо, что и вы здесь, — поприветствовал Дубова инспектор Лиственицын. — Редкий случай, двойное убийство по причине ревности.
— Вообще-то меня вызвал господин Грымзин, — ответил детектив, — но по другому поводу: из кассы пропала тысяча с чем-то долларов, и я должен выяснить их судьбу. Но введите меня, пожалуйста, в курс дела.
— C превеликим удовольствием, — откликнулся Лиственицын. — Значит, в офис ворвалась гражданка Жоржетта Мешковская, — инспектор указал на высокую изящную даму в розовом платье с двумя кровавыми пятнами, — и устроила скандал заведующей филиалом гражданке Костяникиной. — Лиственицын показал на второй труп, принадлежащий даме в грымзексовской форме, также с двумя огнестрельными ранами. — Неожиданно Мешковская выхватила из сумочки наган и дважды выстрелила в Костяникину. Та упала, но успела схватить служебный револьвер и произвести два смертельных выстрела в Мешковскую. События записаны со слов кассирши Софьи Кассировой, — инспектор указал на плачущую даму, — и подтверждаются показаниями сотрудников и посетителей соседних офисов. Многие слышали и шум скандала, и выстрелы.
— Вы сказали — на почве ревности, — напомнил Дубов. — Что, Мешковская увела мужа у заведующей, или наоборот?
— Если бы! — вздохнул Лиственицын. — Обе покойницы состояли между собой в интимной розовой связи, а Мешковская заподозрила Костяникину в том, что та ей изменяет. Причем она так вопила, что свидетель Кассирова даже не поняла, с кем изменяет — с другой женщиной или с мужчиной.
— A что же деньги? — поинтересовался Дубов.
— A что деньги? — еще тяжелее вздохнул инспектор. — Мы занимаемся убийством, а не деньгами. Видимо, господин Грымзин понимает, что мы их вряд ли найдем, потому и пригласил вас.
— Ну что ж, будем искать, — радостно потер руки Василий. В этот момент в помещение вошел собственной персоной глава банка «ГРЫМЗЕКС» Евгений Максимович Грымзин.
— A, вы уже здесь, Василий Николаевич, — озабоченно сказал банкир, поправляя галстук от «Версаче». — Инспектор вас уже ввел в курс?
— В курс убийства, — уточнил Дубов, — но насчет пропавших денег я пока совсем не в курсе… Так это и есть ваш новый филиал? — спросил сыщик, оглядев более чем скромную обстановку. — Я-то думал, что филиал «Грымзекса» — это что-то шикарное, с мрамором, золотыми унитазами и прочими ново-кислоярскими наворотами, а тут какой-то типичный кабинет советского инженера.
— Вы угадали, — ответил Грымзин. — Здесь раньше находился «Кислогипробыт», а теперь здание приватизировали и сдают фирмам под офисы. Погодите, не все сразу — будет и мрамор, и золотые унитазы. Да, так вот о деньгах. В кассе не хватает 1828 долларов 37 сантимов. По словам госпожи Кассировой, недостачи бывали и раньше, но такая крупная сумма — впервые. Впрочем, спросим саму Софью Кассирову.
— Софью Кассирову? — переспросил Дубов. — Мне знакомо имя поэтессы Софьи Кассировой…
— Это она и есть, — подтвердил банкир. — Но с поэзии сыт не будешь, вот я и взял ее в кассирши, когда открывал филиал. В свое время она мне очень помогла, но, впрочем, это к делу не относится… Госпожа Кассирова! — позвал Грымзин. — Мы с вами должны поговорить.
Дубов, Грымзин и Кассирова прошли в закуток за фанерной перегородкой, служивший кабинетом для заведующей филиалом, и расположились вокруг письменного стола.
— Думаю, что найти пропавшие деньги в наших общих интересах, — начал Грымзин. — Поэтому, госпожа Кассирова, расскажите все, что вам известно, и желательно поподробней.
Софья Кассирова аккуратно вытерла платочком изрядно подтекшую косметику:
