Месть призрака - [4]

— Да, я сегодня навел кое-какие справки об издательстве «Буревестник», — кивнул Василий Николаевич. — Оно возникло примерно полгода назад, и то, что я узнал, наводит на самые темные подозрения.

— В смысле, что через него отмывают деньги мафии? — предположила Надя.

— Не исключено. Во всяком случае, руководитель издательства, некто Петрович, промышляет выпуском в свет книг наших Кислоярских графоманов, по сравнению с которыми даже Кассирова с покойной Жоржеттой — чуть ли не образцы высокой словесности. Все эти сборники стоят на полках магазинов мертвым грузом, а издательство живет и процветает. К чему бы это?

— Да, странно, — покачала головой Надя. — Возможно, что к нашему делу этот «Буревестник» и не имеет никакого отношения, но заняться им стоило бы.

* * *

Издательство «Буревестник», куда Василий Дубов привез Надежду Чаликову на своем синем «Москвиче», занимало две комнатки в старом деревянном доме на улице Тургенева. Дубов остался в автомобиле, который пришвартовал рядом с раздолбанного вида светло-коричневым «Мерседесом» на площадке перед домом, а Надя отважно отправилась в редакцию.

Среди нераспечатанных пакетов готовой продукции, то есть творений известных кислоярских гениев-надомников, располагался письменный стол, за которым восседал сам редактор Петрович — импозантный мужчина с рыжей шевелюрой, окладистой бородой и густыми усами.

— Вы по какому делу, товарищ? — обратился к Наде Петрович высоким пронзительным голосом, который показался журналистке очень знакомым.

— Я — поэтесса, — с гордостью представилась Чаликова. — Хотела бы издать у вас свои стишки.

— Прекрасненько. — Губы Петровича тронула усмешка, которая тоже показалась Наде знакомой. «Содрать бы с него усы и парик», вдруг подумала журналистка. — Ну и что у вас за стишки? — спросил издатель. Надя приняла поэтическую позу и с завыванием зачитала:

— Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явился ты.

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты…

— Дрянь, а не стихи, — поставил диагноз Петрович, когда Надя довыла стихотворение до конца. — Но издать можно. Тащите две тысячи «зелененьких», и я вас издам тысячным тиражом.

— Как? — изумилась поэтесса. — Я вам должна платить, а не вы мне?

— A за что вам платить — за эти бредовые стихи? — резко повернулся на стуле Петрович. — Если я буду всех наших виршеплетов бесплатно издавать, то скоро в трубу, понимаете, вылечу. Две тысячи, и весь разговор.

И тут вдруг что-то как бы ударило Чаликову, и она спокойно сказала:

— A Кассирову вы издали за тысячу пятьсот…

Издатель и бровью не повел:

— Во-первых, за тысячу восемьсот, а во-вторых Кассирова — это все-таки имя, а вас я, извините, первый раз вижу. Ладно, пятьдесят баксов скину, но это последняя цена!

— Я должна подумать, — с сомнением промолвила Надя.

— На то и голова, чтобы думать, — афористично ответил Петрович, углубляясь в какие-то бухгалтерские бумаги. Чаликова молча вышла из затхлого помещения.

— Ну, как успехи? — поинтересовался Василий Николаевич, когда Надя подсела к нему в автомобиль.

— Он согласен издать мои пушкинские стихи за 1950 долларов, — сообщила Надя.

— Ничего себе! — присвистнул Дубов.

— Нет, Вася, вы не поняли — платить должен автор, а не издатель. Так что господин Петрович вовсе не отмывает деньги мафии, а просто издает богатых графоманов за их счет. Я-то немного знаю издательское дело и в курсе, что издание небольшого сборника тысячным тиражом.

Надя имела возможность увидеть его не сидящим за столом, а во весь рост. Глава «Буревестника» оказался человеком небольшого роста и к тому же с одной ногой — другую ему заменял деревянный костыль.

— Разбойников! — ахнула Надя. Между тем Петрович влез в коричневый «Мерседес» и немедленно укатил.

— Ну и ну! — только и мог сказать Дубов, который тоже без особого труда узнал Петровича. Собственно, Петровичем он был и на самом деле — то есть Александром Петровичем Разбойниковым, бывшим лидером местных коммунистов, вот уже год разыскиваемым после очередного побега из тюрьмы, куда его заточили за попытку государственного переворота, именуемого также путчем.

— Ну, Вася, что будем делать? — первой пришла в себя Надежда Чаликова.

— Сообщим в милицию! — решительно ответил Вася. — Это уже не какая-то графоманка Кассирова, обокравшая махинатора Грымзина — дело пахнет политическим заговором с целью свержения законной власти! Нужно срочно сообщить инспектору Лиственицыну. — И с этими словами Дубов резко рванул свой «Москвич» с места.

* * *

— Да вы не горячитесь так, Василий Николаевич, — совершенно спокойно ответил инспектор Лиственицын, выслушав сенсационное сообщение частного детектива. — Мы давно в курсе, что издатель «Буревестника» — это Разбойников, и держим ситуацию под контролем.

— Почему же вы его не арестовываете? — удивился Дубов.

— Ну, арестуем мы его, и дальше что? Опять начнутся акции протеста, бабушки с плакатами забегают, коммунисты в парламенте будут наращивать себе политический капитал под лозунгом «Свободу Разбойникову!». Конечно, лучше всего, если бы он уехал подальше из Кислоярской Республики. Между нами говоря, наши спецслужбы время от времени подбрасывают ему якобы письма от Фиделя и Ким Чен Ира с приглашениями поселиться в стране победившего социализма, но он все никак не уезжает.