«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева - [45]
Ежова привезли в Сухановскую тюрьму для особо опасных врагов режима. Еще недавно он сам тут пытал заключенных.
Его зачем-то сначала — наверное, для пущего унижения — усадили в бокс размером с сейф, подержали до вечера. А когда выпустили, нарком долго не мог разогнуться.
Его раздели донага и осмотрели. Потом бросили ему кирзовые сапоги и поношенное обмундирование. Все большого размера. Гимнастерка сидела на нем как платье, а брюки были такие большие, что он вынужден был держать руки на поясе и постоянно их поддерживать…
В деле номер 510 по обвинению Ежова хранится справка за подписью начальника 12-го отделения 1-го спецотдела НКВД СССР лейтенанта госбезопасности Кривицкого. Там написано, что приговор о расстреле Ежова Николая Ивановича приведен в исполнение в Москве 4 февраля 1940 года.
Пока его вели к месту расстрела, Ежов непрерывно пел «Интернационал».
Глава двенадцатая
Мать
Косарев с лицом, распухшим от побоев, сидел на табурете в своей камере, ежился от холода: плохо топили в Лефортово. Точнее, помещения администрации обогревались хорошо, а в камерах выше 15–17 градусов температура не поднималась. Дуло из окна.
Его взяли в конце ноября тридцать восьмого, уже подмораживало, а теперь стоял январь тридцать девятого. В чем его взяли? В демисезонном пальто, костюме, кепка на макушку и поехали.
Будь по-человечески, Маша помогла бы ему собрать теплые вещи, но Берия забрал и Машу. Косареву еще холоднее становилось, когда его охватывало волнение: что с женой, где она, как? И где Леночка, которой он, получается, напрасно чинил коня в сарае за день до ареста. Где его мама?
Любому человеку естественно, когда совсем тяжко, вспоминать свою мать.
Лицо матери возникало перед ним, когда Шварцман и Влодзимирский били ногами в пах, по почкам, и Косареву казалось от боли, что его жгут на костре. Будь Саша верующим, он мог бы шептать про себя: «Отче наш, Иже еси на небеси, да светится имя Твое, да пребудет царствие Твое, да сбудется воля Твоя…»
Но Косарев был неверующим, и когда его волокли по коридору — благо, волочить недалеко, в Лефортово, как я уже писала, камеры напротив кабинетов следователей… Когда его швыряли на бетонный пол, как полумертвое животное, и оставляли безо всякого анальгина или новокаина мучиться от боли, — наверное, он звал маму.
Так со всеми нами, человеками, случается, если, конечно, мы еще люди.
Александра Александровна Косарева из рода Косаревых из второго поколения, работающего на Рихарда и Симона, — их трикотажную компанию при большевиках переименуют в «Красную зарю».
Она была женщиной доброй, но крепкого характера.
Оба с мужем работали, но за обедом собирались у кастрюли. Семья была многодетной, как многие русские семьи времен первой империи. Прокормить троих детей — запросто бы хватило двух зарплат да подарков, что дарил завод рабочим на Пасху, к Рождеству. Но пятерых! Это же всем по пальтишку разного размера, по обувке, а старались уж не валенки да сандалии по временам года, а «всесезонные» ботинки на шнурках, и на лето, и на зиму.
Покупали на вырост, носили по очереди.
Саше Косареву бабушка чуни плела.
Чуни — это совсем не вязаные и не войлочные полуваленки, что мы на своих дачах носим. Те чуни — это лапти из пенковой веревки, надел на носочки и пошлепал. Порвались — другие сплетут.
Мать Саше из перелицованного отцовского пальто сама шила курточки.
С девяти лет ему подделали метрики, при царе многие подделывали, — повели работать.
И еще один эпизод могла напомнить ему лефортовская камерная холодрыга. Когда в теплушке их, комсомольцев первозванных, на фронт везли. Тоже кто в чем был одет. В потрепанных пиджаках, в кепках с оторванным козырьком, в ботинках со стоптанными каблуками.
Теплушка — только слово одно. Сквозняк из раздолбанной двери через щели вагона, заснешь, можно закоченеть, лучше уж терпеть до утра.
От холода он ворочался, потом, кряхтя, натягивал пиджак на голову, пытаясь нагреть и ее. И так до утра. Не спишь — лучше, а заснешь — закоченеешь.
Они все еще жили в полуподвальной квартирке на Большой Семеновской. Александра Александровна вспоминала, как однажды сын влетает в комнату, бросает на стол офицерскую шинель, длинную, до пят, говорит ей с волнением:
— Мама, подруби шинелку, на фронт ухожу!
— Да где ж ты ее взял, Саша? — забеспокоилась мать, осматривая сукно.
— На барахолке купил?
— Ну… считай, что так!
На самом деле, конечно, не купил. Откуда у него деньги? Добыл.
Да и не добыл, если бы не их вдохновитель и вождь Лазарь Шацкин. Тот самый Лазик, который в 1921 году возглавит «ленинский» комсомол, а в 1937-м будет расстрелян как враг народа.
Но в семнадцатом Лазик Шацкин считался никаким не врагом, а другом народа. В октябрьские дни он подобьет ребят из Союза рабочей молодежи штурмовать склады юнкерского училища. Склад с обмундирование взяли, как Бастилию. Правда, не для себя только «тырили». Лазик добился разрешения ревкома — раздать теплую военную одежду плохо одетым участникам боев.
Так Косареву досталась не обычная, а кавалерийская шинель.
— Нет, прости, сын, но ворованное да с чужого плеча подшивать не буду!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена видному государственному деятелю трех царствований: Александра I, Николая I и Александра II — Дмитрию Николаевичу Блудову (1785–1864). В ней рассмотрен наименее известный период его службы — дипломатический, который пришелся на эпоху наполеоновских войн с Россией; показано значение, которое придавал Александр I русскому языку в дипломатических документах, и выполнение Блудовым поручений, данных ему императором. В истории внешних отношений России Блудов оставил свой след. Один из «архивных юношей», представитель «золотой» московской молодежи 1800-х гг., дипломат и арзамасец Блудов, пройдя школу дипломатической службы, пришел к убеждению в необходимости реформирования системы национального образования России как основного средства развития страны.
50 лет назад не стало Анны Ахматовой. Но магия ее поэзии и трагедия ее жизни продолжают волновать и завораживать читателей. И одна из главных загадок ее судьбы – странная дружба великой поэтессы с великой актрисой Фаиной Раневской. Что свело вместе двух гениальных женщин с независимым «тяжелым» характером и бурным прошлым, обычно не терпевших соперничества и не стеснявшихся в выражениях? Как чопорная, «холодная» Ахматова, которая всегда трудно сходилась с людьми и мало кого к себе допускала, уживалась с жизнелюбивой скандалисткой и матерщинницей Раневской? Почему петербуржскую «снежную королеву» тянуло к еврейской «бой-бабе» и не тесно ли им было вдвоем на культурном олимпе – ведь сложно было найти двух более непохожих женщин, а их дружбу не зря называли «загадочной»! Кто оказался «третьим лишним» в этом союзе? И стоит ли верить намекам Лидии Чуковской на «чрезмерную теплоту» отношений Ахматовой с Раневской? Не избегая самых «неудобных» и острых вопросов, эта книга поможет вам по-новому взглянуть на жизнь и судьбу величайших женщин XX века.
«Весна и осень здесь короткие» – это фраза из воспоминаний участника польского освободительного восстания 1863 года, сосланного в сибирскую деревню Тунка (Тункинская долина, ныне Бурятия). Книга повествует о трагической истории католических священников, которые за участие в восстании были сосланы царским режимом в Восточную Сибирь, а после 1866 года собраны в этом селе, где жили под надзором казачьего полка. Всего их оказалось там 156 человек: некоторые умерли в Тунке и в Иркутске, около 50 вернулись в Польшу, остальные осели в европейской части России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.