Заплачено кровью - [36]

Наконец, первый снаряд полетел в танк. Второй, третий. - "Торопишься!", - хотел крикнуть Георгий, но от четвертого снаряда передний танк быстро окутался дымом, через секунду-две левее орудия разорвался снаряд и Похлебаев увидел, как упал на спину со снарядом в руках кто-то из расчета. Еще через мгновение вспыхнул второй танк, а уже через минуту, не больше, как-то разом стихли автоматные очереди, а третий танк, круто развернувшись, укатил в сторону Кричева.

"Если сейчас не поднимемся, то целый день пролежим", - подумал Похлебаев и, набрав в легкие воздуха, громко и уверенно крикнул:

- Батальон! Вперед! Вперед! - и видя, как из-под деревьев со всех сторон поднимаются и бегут бойцы, поднялся и сам.

Пропустив последнюю упряжку с орудием, которая пронеслась, как сумасшедшая, он в три прыжка последним из батальона перескочил шоссе.

Через триста метров, когда бойцы разобрались по взводам и отдышались, Похлебаев дал команду "Стой!".

Посчитав своих людей, ротные доложили майору Московскому, а тот сказал Похлебаеву, что убитых в батальоне всего пятеро, но раненых около пятидесяти.

"Будем считать, что еще раз повезло", - устало подумал Похлебаев.

На берегу Сожа большая группа саперов рубила лес на переправу. Человек тридцать подносили бревна, а остальные, перекинув через реку стальной трос, перетаскивали по дну орудия.

Из леса к реке подходили все новые группы запыхавшихся бойцов, многие, не раздеваясь, бросались в воду и плыли на тот берег.

Шапошников и Васильчиков, отвечавшие за порядок на переправе, громче, чем обычно, подавали команды растерявшимся после прорыва группам, то и дело подходили от одной к другой, что-то объясняли, кого-то торопили, кого-то осаживали - из-за шоссе с каждой минутой нарастал поток людей и техники.

Политрук саперной роты 771-го полка Сергей Моисеев, высокий, худой, с охрипшим голосом, подгонял своих саперов, которые и без того валились с ног:

- Ребята! Давай скорее, мост нужен срочно!

Надо было придумать, как и чем забивать сваи для моста, но в суматохе ничего не приходило в голову. Пока орудия перетаскивали по дну тросами, но как быть, когда соберутся автомашины? А они уже выскакивали из леса одна за другой на бешеной скорости, резко тормозили у самой воды, шофера выскакивали из машин и, сломя голову, бежали к реке.

- Куда вы? Стойте! Стойте! - услышал Шапошников пронзительный женский крик. Это была Аня, машинистка штаба полка.

Девушка бегала вдоль берега, громко кричала, стыдила шоферов, которые, бросив свои машины, переплывали Сож.

"Надо же, возвращаются, - удивился Шапошников. - Вот так девчонка!" А через несколько минут, бросив взгляд в сторону сгрудившихся левее переправы машин, Шапошников увидел, что они колонной выстраиваются к переправе, а Аня что-то докладывает группе командиров-артиллеристов, которые руководили перетаскиванием орудий тросами.

К Шапошникову подошел лейтенант Степанцев:

- Все спецподразделения полка переправлены, товарищ капитан. Только кухню утопили.

- Кухню... Мы вот машину с документами полка никак не вытащим, - с досадой сказал Шапошников.

Лейтенанту Степанцеву, хотя с ним и был большой обоз, удалось проскочить шоссе едва ли не удачней всех. Получив от Шапошникова приказ на прорыв, Степанцев, пока выстраивал и подтягивал обоз, а набралось несколько десятков подвод и не менее двухсот человек, потерял брешь, в которую проскочил батальон Леоненко. На подходах к шоссе Степанцеву попался бешено мчавшийся навстречу грузовик с незнакомым капитаном на подножке: - "Куда? Там немцы!". Почти следом за машиной показался немецкий броневик, встал и начал неторопливо и густо поливать свинцом все, что видел перед собой. Повозки шарахнулись, прячась за кустами, замерли, люди минут тридцать пролежали, не поднимая головы. Когда броневик, наконец, уехал, Степанцев снова построил свою колонну, прислушался, где на шоссе стрельба стояла пореже, и дал команду двигаться туда.

Подобравшись по-пластунски к обочине, он, посмотрев направо и налево ни немцев, ни их танков не было видно, - махнул рукой первому ездовому. Повозки одна за другой с грохотом перескочили через шоссе, рядом с ними торопливо, озираясь по сторонам, перебегали бойцы.

Степанцев догнал голову колонны, когда она углубилась в лес. Скоро он, немало удивившись, встретил в лесу старика.

- Дедушка! Как лучше выйти к Сожу? - спросил его Степанцев. - Выручай!

Старик, встрепенувшись и весь как-то собравшись, бодро сказал:

- А давайте провожу! Там ваши переправляются, я покажу.

И старик, назвавшись Степанцеву дедом Прокопом, без всяких происшествий, лесом, выбирая, где погуще, вывел всю их колонну прямо к переправе за каких-то полчаса.

- Ну, дедушка, спасибо! Век вас не забудем, - пожал ему Степанцев руку на прощанье.

Часам к четырем дня после новой яростной вспышки стрельбы поток людей, автомашин и повозок снова усилился, и капитан Шапошников, узнав в подъехавшей "эмке" Гришина, Канцедала, Яманова и Смолина, быстро пошел к машине.

Полковник Гришин вышел из машины, махнул шоферу, чтобы ехал к переправе и пошел навстречу Шапошникову.