Записки Юлия Цезаря и его продолжателей - [14]

71. Это был подходящий момент для удачного сражения. Цезарь сам понимал, что войско в ужасе от большой потери, понесенной у всех на глазах, и не в состоянии сопротивляться, тем более что оно со всех сторон окружено нашей конницей и вынуждено сражаться на ровном и открытом месте. И этого все от него требовали. Легаты, центурионы и военные трибуны — все поспешили к нему и убеждали дать без колебаний сражение: все войско пылает желанием боя; наоборот, афранианцы дали много доказательств своего страха: они не пришли на помощь своим, не сходят с своего холма, с трудом выдерживают натиск нашей конницы, снесли знамена в одно место, сбились в кучу, не держат строя и не стоят у знамен. Но если Цезарь боится неудобств этой местности, то все равно в другом пункте непременно представится удобный случай для сражения, так как Афраний неизбежно должен уйти отсюда: пробыть без воды он не может.

72. Но Цезарь стал надеяться достигнуть своей цели без сражения и без потерь, раз ему удалось отрезать противников от продовольствия: зачем ему хотя бы и в счастливом бою терять кого-либо из своих? Зачем проливать кровь своих заслуженных солдат? Зачем, наконец, испытывать счастье? Ведь задача полководца — побеждать столько же умом, сколько мечом. Жалел он и своих сограждан, которых пришлось убивать; а он предпочитал одержать победу так, чтобы они остались невредимыми. С этими соображениями Цезаря большинство не соглашалось; солдаты открыто говорили друг другу, что раз упускают случай одержать такую большую победу, то они не станут сражаться даже тогда, когда Цезарь от них этого потребует. Но Цезарь остался при своем решении. Он отошел в сторону от своей позиции, чтобы уменьшить у противников страх. Петрей и Афраний воспользовались этим случаем и возвратились в свой лагерь. Цезарь поставил в горах сильные посты, совершенно отрезал все пути к Иберу и укрепил свой лагерь в ближайшем соседстве с лагерем неприятеля.

73. На следующий день вожди противников, смущенные тем, что им пришлось отказаться от всякой надежды на продовольствие и на доступ к Иберу, начали совещаться относительно дальнейшего образа действий. Перед ними были две возможности — вернуться в Илерду или же идти к Тарракону. Во время этого совещания им дали знать, что отправившихся за водой теснит наша конница. Тогда они немедленно расставили для охраны частые конные посты и союзные отряды, поместив между ними также несколько легионных когорт, и начали вести вал от лагеря к водопою, чтобы за этим укреплением можно было ходить за водой без страха и без прикрытий. Эту работу Петрей и Афраний разделили между собою и для ее выполнения сами отправились довольно далеко от лагеря.

74. С их уходом солдаты получили полную возможность завязать разговоры с людьми Цезаря. Они вышли толпами из лагеря и стали разыскивать и вызывать своих знакомых и земляков в войске Цезаря. Прежде всего они сообща поблагодарили всех нас за то, что вчера при их великом страхе мы их пощадили: только нам они обязаны жизнью. Затем они спрашивали, держит ли свое слово полководец и правильно ли будет с их стороны довериться ему, жалели, что не сделали этого с самого начала, но подняли оружие против людей родных и единокровных. Увлеченные этой беседой, они теперь уже выражали желание получить от полководца определенную гарантию, что он сохранит жизнь Афранию и Петрею: иначе их будут считать преступниками и предателями своих. В случае утвердительного ответа они готовы были сейчас же перейти к Цезарю со своими знаменами и отправили к нему послами для переговоров о мире центурионов первых рангов. Тем временем некоторые из афранианцев привели к себе в лагерь своих друзей для угощения, а другие были уведены к нам, так что теперь два лагеря казались соединенными в один. Даже многие из военных трибунов и центурионов явились к Цезарю засвидетельствовать свое почтение. Их примеру последовали испанские князья, которых Афраний вызвал к себе и держал в качестве заложников. Они стали разыскивать своих знакомых и гостеприимцев, чтобы, по их рекомендации, получить доступ к Цезарю. Даже молодой сын Афрания просил Цезаря при посредстве его легата Сульпиция помиловать его и его родителя. Все были радостно настроены и поздравляли друг друга — одни с избавлением от великой опасности, другие — с крупным и бескровным успехом. Цезарь, по общему признанию, пожинал теперь великие плоды своей вчерашней мягкости, и его образ действий встречал со всех сторон полное одобрение.

75. При известии об этом Афраний немедленно оставил начатые работы и возвратился в лагерь с видимой решимостью отнестись спокойно и хладнокровно ко всему, что пошлет судьба. Но Петрей не изменил себе: (66) он вооружил всех своих слуг, взял с собой, кроме них, преторскую когорту (67) из вооруженных легкими щитами, а также несколько варварских всадников, которых он обыкновенно держал при себе в качестве привилегированной личной охраны (68), и неожиданно для всех прискакал к валу. Тут он прекратил солдатские разговоры, отогнал наших от своего лагеря, а кого захватил, тех приказал убить. Остальные в страхе перед внезапной опасностью сплотились, обернули левую руку плащом, обнажили мечи, отбивались таким образом от легковооруженных и всадников в надежде на близость лагеря и, наконец, отступили к нему. Здесь их приняли под свою защиту те когорты, которые стояли на карауле у ворот.