Записки ящикового еврея. Книга вторая. Ленинград. Физмех политехнического - [7]

Саша Юн Санхо в кочегарке ЛПИ

Сашина судьба сложилась нелегко. Не помню, поступил ли он сразу, но на первом курсе вылетел и не в последнюю очередь из-за непонимания преподавателями его русского языка. Возвращаться на Сахалин не хотел и ему предложили выход – год кочегаром в котельной студгородка, с общежитием. Работа тяжелая, получали они мало, но как-то их «отмазывали» от армии. По такому же сценарию, складывалась учеба Володи Саранчука, студента нашей группы, тоже «общежитского».

Вторым жителем нашей комнаты был Валера Косс – ярко выраженный интроверт. В первое время больше слушал и наблюдал, чем говорил. Правда, свое несогласие с чем-то непривычным или не нравящимся выражал порой бурно, но не агрессивно. Когда был чем-то ангажирован, говорил быстро и неразборчиво. Валера приехал из солнечной Молдавии – из Тирасполя, бывшего одно время столицей автономной республики. Она входила в состав Украины вплоть до «доблестного» освобождения Бессарабии Красной Армией в 1940 году.

Валера Косс фотографироваться не любил

Толя в образе мачо

Наиболее укорененным в советскую действительность являлся третий член нашего микро-коллектива – Толик Полянский. Сын подполковника в отставке из Черкасс, Толик знал, куда поступал, так как на радиофизе – факультете, недавно отпочковавшимся от физмеха, уже не первый год учился его старший брат.

Ближе к реальности Толя на этом фото

Толя был наивным вьюношей, воспитанным в советском духе авторитарным папой-отставником.[7]

Автор замыкал квартет. Мой бэкграунд известен из книги первой. Трудно себя оценивать со стороны.

Леня Смотрицкий, еще один студиоз из нашей группы из Черновиц, говорил, что не только он считал меня «столичной штучкой». Ну да, читал и видел я побольше других школяров, но охотно делился всем, что знал.

Постановочное фото. Так не чертили даже в общежитии

Саша Юн Санхо – староста комнаты 422

Жили мы дружно и даже весело. Стабильностью во многом мы обязаны Саше Юн Санхо, которого мы единогласно выбрали старостой комнаты. Без лишних слов и нравоучений он убирал в комнате, если кто-нибудь забывал во время дежурства подмести и вытереть пыль. Злостных нарушителей не было, но тому, кто забывал о порядке, бывало неуютно. Для меня вся его восточная ментальность, привитая к советской действительности, была источником удивления, а иногда и восхищения.

Делились не только впечатлениями, но и различными умениями. От Валеры я перенял элементы «постельной зарядки» заключающиеся в стоянии на борцовском «мосту» – почти сразу после просыпания. Валера в школе занимался борьбой. Не знаю, насколько это полезно для здоровья, но в молодости чего не попробуешь, и я практиковал это много лет. Сейчас больше нравится известная и тогда «зарядка для лентяев»: «Откройте один глаз: проверьте, что уже светло. Закройте глаз и отдохните. Откройте второй глаз; если необходимо, посмотрите на будильник. Закройте второй глаз. Высуньте палец правой ноги из-под одеяла; убедитесь, что наружная температура меньше, чем под одеялом. Спрячьте палец. Проделайте то же с пальцем другой ноги» и так далее…

Толя был экстравертом. Он, с почти детской непосредственностью, делился с нами своими впечатлениями. Один раз он рассказывал о своем новом знакомстве с каким-то юношей: «он еврей, но хороший парень». По воспоминаниям Валеры я отреагировал: «Толя, нужно говорить: он хороший парень, запятая, еврей». Это говорит о дружеской атмосфере в комнате, так как обычно я на такие инвективы реагировал остро, а тут проявил сдержанность.

В начале учебы я, видимо, казался гораздо более значительной личностью, чем был на самом деле. Так, Валера поспорил со мной на 5000 рублей (после 1961 года это составляло 500), что я к пятидесяти годам стану, по крайней мере, членом-корреспондентом АН СССР. Вряд ли это помнит сам Валера, но меня тогда потрясла неадекватность его оценки – неужели во мне можно было заподозрить свойства интеллектуального танка?

О комнате 422 еще расскажу позже, а сейчас перейду к тому, чем мы должны были заниматься в институте.

Толя и Олег. На пиджаках значки 40 лет ФМФ

Валера Косс и Саша Юн Санхо учились на кафедре теплофизики, которую возглавлял профессор Палеев. Толя Полянский – на кафедре изотопов, созданной и (вначале формально) руководимой Борисом Павловичем Константиновым (большая часть его времени поглощалась организацией производства дейтерида лития для водородной бомбы на Кирово-Чепецком химкомбинате, носившим до 2010 года его имя).

Как я уже писал в книге первой, я попал (не по своей воле) на кафедру динамики и прочности машин – специальности, которая была придумана и основана профессором Николаи. Руководил ею А.И. Лурье. Итак, «механиков» у нас в комнате было трое, а «физик» – один. Почему теплофизика относилась к «механическому» направлению оставалось загадкой, может быть потому, что физиками считались только те, кто изучал другую механику – квантовую, а теплофизикам физмеха она не преподавалась. Посредине физиков и механиков находилась кафедра физики металлов. Не помню их стонов по поводу изучения квантовой механики, значит, они тоже были механиками?