Записки ящикового еврея. Книга вторая. Ленинград. Физмех политехнического - [136]

Позднее выяснилось, что Б.В. Верховский вообще против учреждения Медико-биологического отдела – он будет только мешать плодотворной научной работе в области рентгенологии. Против физико-технического отдела он не имел ничего против: как и Неменов, он считал, что кто-то должен объяснять врачам принципы действия рентгеновской аппаратуры, закупать и чинить ее, может быть создавать новые отечественные аппараты и исследовать воздействие лучей на биологические организмы. Иоффе ему возражал, что и Медико-биологический отдел тоже нужен.

Наконец Неменов понял, что Институт должен быть полностью независимым от Женского Медицинского и его директора, в чем его раньше убеждали в Наркомпросе.

76. Неменову удалось убедить не только Луначарского, у которого денег не было, но и Лежаву – зам. наркома внешней торговли, удовлетворявшего подписанные всеми (и Лениным) заявки только на 10 %. Неменов получил 50 тысяч золотых рублей и привез в конце 1920 и начале следующего года из нищей Германии шесть вагонов аппаратуры, приборов и литературы в Петербург (в основном для своего отдела). Он сумел наладить контакты и с медиками.

86. Одно из зданий было детским приютом, в котором до революции работала мать Хармса и жила там с ним. Приют был при женской тюрьме, а воспитанники – детьми заключенных.

93. С началом большого скачка конца 20х – начала 30х годов продовольственная ситуация в стране резко ухудшилась. В 1931 году для улучшения их положения профессора и доценты вузов стали снабжаться по нормам индустриальных рабочих. Профессора, прикрепленные к закрытым столовым, стали получать академический паек – 5 кг мяса, 7,5 кг рыбы, 600 г коровьего масла, 5 яиц на человека в месяц. Теперь Иоффе мог вспомнить свое «полуголодное» существование в 1908-1913 годах на зарплату старшего лаборанта. Платить за паек нужно было немало, но гораздо меньше, чем на рынке. По сравнению с питанием элиты (литера «А», Дом Правительства) это было скромно [Шип 2003].

Джаз-банд в физтехе

97. Из письма Нины Канегиссер Жене: «Директор – Джонни, члены – Дау, Виктор (Амбаруцумян) и Аббат. Триумвират не желает впускать туда ни Яшу, ни Димуса. Виктор либеральней. Склока происходит ужаснейшая. Димус обиделся на Джонни, Джонни на Димуса (зачем не голосовал за его кандидатуру в академики)».

99. Против создания института выступили Иваненко, Френкель и, решающим образом, Иоффе. Ему пришлось съездить в Москву и при помощи Орджоникидзе и ЦК убедить (все еще ленинградскую!) Академию в преждевременности создания такого института.

100. Гессен, Максимов и Кольман «отвечали» за естественные науки в БСЭ, вместе работали в Комакадемии, Институте Красной профессуры и в МГУ.

100. Автор предисловия к обзору Бронштейна и статьи об эфире Борис Михайлович Гессен происходил из богатой еврейской семьи, отец был управляющим банком в Елисаветграде. В гимназии учился вместе с И.Е. Таммом и Б.М. Завадовским (с ними примкнул к социал-демократам). Вместе с Таммом изучал физику в Эдинбургском университете, затем учился одновременно в Политехнике (экономике) и вольнослушателем в Петроградском университете (физике). После прихода большевиков к власти экспроприировал банк у родителя, получив прозвище «Елисаветградский наркомфин». С окончанием гражданской войны работал в Комакадемии, а затем учился физике в Институте красной профессуры, взяв себе в руководители Л.И. Мандельштама, которого боготворил.

Став директором НИИ физики МГУ, Гессен исправно посещал мандельштамовские лекции и семинары, на которых жила самая передовая и самая подлинная физика. Тем самым он точно знал, какая физика правильна. На его долю оставалось подыскать подходящие марксистские формулировки. В статьях Гессена не было ни выстрелов, ни сокрушительных ударов по идейным оппонентам и пригвождения их к позорным столбам. Он весьма сдержанно пользовался лихим диалектом, столь популярным тогда у «диаматчиков».

Для истории науки квалификация Гессена была вполне достаточна, и его Лондонский доклад 1931 г. «Социально-экономические корни механики Ньютона» стал подлинным событием. Этот доклад переиздан в Лондоне в 1971 г. и имя Гессена на Западе гораздо более известно, чем на родине [Гор. 93 [17]]. Однако когда Гессену приходилось давать четкую (и скорую) интерпретацию бурных событий завершавшейся тогда революции в физике, его физико-математической квалификации не хватало. В 1928 г. он в популярной книжке [Гор. 93 [18]] грамотно и даже проникновенно изложил идеи специальной теории относительности (покончившей со старым понятием эфира), да и свою злополучную статью в БСЭ он закончил отсылкой к статье «Теория относительности». Но для Общей теории относительности (возродившей некоторые атрибуты эфира) его физико-математической квалификации не хватало.

100. Судьба Эрнста Кольмана – сюжет для триллера (см. Википедию). Австрийский офицер, попавший в плен в 1915 году. Сын немца и еврейки. В плену стал большевиком и за пораженческую пропаганду посажен царским правительством в одиночку. Участник Гражданской войны, затем шпион и агент Коминтерна. В 1930 году возглавил центр Комакадемии по руководству методологическими проблемами естествознания (до Первой мировой успел поучиться математике и инженерному делу в Праге). Инициатор «дела Лузина» [Ес.90]. В 1936–1938 гг. будучи зав. отделом науки при Московском горкоме ВКП(б), выдвигал обвинения философского и политического характера в отношении В. И. Вернадского, С. И. Вавилова, Л. Д. Ландау, И. Е. Тамма, Я. И. Френкеля и многих других. В 1937 году, после ареста братьев жены, уже не работая, ждал ареста – спас Хрущев. После Второй мировой направлен в Чехословакию зав. отделом пропаганды ЦК КПЧ. Резко критиковал генсека КПЧ Сланского еще в 1948 году. По жалобе президента Готвальда Сталину был арестован и выслан в СССР, где три с половиной года провел на Лубянке. Одним из первых освобожден после смерти Сталина.