Записки тюремного инспектора - [136]

* * *

Построенные опять по четыре в ряд, под конвоем румынских солдат мы шли от пристани целой колонной в город. В каком-то дворе этап был приостановлен. Ждали распоряжений властей. Мы стояли во дворе более двух часов и мокли. От бессонной ночи и усталости клонило ко сну. Скоро к нам присоединилась партия русских, прибывшая накануне из Галаца и ночевавшая на барже. В этой партии был начальник хорольской тюрьмы Пастернацкий. От него мы узнали, что во время обстрела с. Раскаец он потерял свою семью и теперь не знает, какая судьба постигла ее.

Этап был поделен на две части. Обер-офицеры, солдаты и гражданские чины были отведены в местную тюрьму, а штаб-офицеры и высшие гражданские чины последовали в помещение русского этапного пункта. Здесь нам объявили, что те, кто имеют средства, могут жить на частных квартирах, а неимущим и вообще желающим была представлена комната на этапном пункте. В городе по плану была очерчена зона, за пределы которой русским было воспрещено показываться. В пределах этой черты каждый мог искать себе квартиру и зарегистрировать ее в этапном пункте.

Нас очень приветливо встретила военная администрация этапной комендатуры. Начальником этапа был полковник Долгов и заведующим комендантской частью - штабс-ротмистр 12-го Стародубского драгунского полка Карпов. Этапное помещение сразу обнаруживало добровольческую организацию. Всюду на стенах были лубочные портреты Деникина. Колчака, Алексеева, Корнилова, Май-Маевского и других генералов. На кнопках были пришпилены декабрьские номера газет, которые потеряли всякое значение. Никаких сведений о настоящем положении на фронте на этапе не было. О положении Новороссийска никто ничего не знал. Этап находился в ведении живущего в Бухаресте представителя Главного командования Вооруженными силами Юга России в Румынии генерал-лейтенанта Герца.

Первое, что мы узнали здесь, - это что генерал Герц еще за два месяца до катастрофы в Одессе вполне определенно сообщал главнокомандующему барону Шиллингу, что румынское правительство ни в коем случае не соглашается пропустить через Румынию добровольческие части, и потому на этапе были очень удивлены, когда узнали, что отступление на Румынию было осуществлено по указанию барона Шиллинга. Мы были переутомлены до изнеможения. Тем не менее мы отправились искать комнату. Мы нашли две комнаты за 1000 лей (100 рублей) в месяц и сейчас же перебрались на свою квартиру, придерживаясь той компании, которой мы содержались в арестантской в Аккермане.

Мы поселились вчетвером. Воздвиженская, полковник Товастшерна, Чесноков (Стецкий), и несколько позже к нам присоединился грек В. Г. Поппа, умудрившийся освободиться из тюрьмы. Корнет Деревицкий заболел по дороге в вагоне сыпным тифом и был снят в Сулинах с парохода. При этапе существовала столовая для беженцев. Нас кормили бесплатно. На следующий день по прибытии нам была сделана баня. Это было высшим наслаждением в нашем положении. Казалось, что здесь можно было бы отдохнуть и оправиться после всего пережитого, но наши комнаты оказались неотапливаемые. Но мы приспособились и мерзли только ночью.

Наш хозяин грек Ян Петала (Tulcea - Strada Bunaveltire № 15, Yan Petala) и жена и девочка (Янула) были очень милые люди, у которых в хате мы проводили целые дни. Это были полуинтеллигентные люди, оказавшие нам радушный прием. В их комнате почти беспрерывно топилась плита, и было жарко. Полураздетый, целыми днями я лежал на лежанке возле печки и дремал. Не только на меня, но и на всех беженцев напала спячка. Я дремал не только лежа, но и сидя. Это была реакция после всего пережитого. Дремало не только тело, но и душа. Чувства были притуплены. Весь ужас нашего положения - людей, покинувших Родину, не воспринималось сознанием. Хотелось спать. Тело постепенно освободилось от зуда и вшей и требовало покоя. Как собака, свернувшись клубком, лежит целыми днями после охоты, уткнувшись носом в свой теплый хвост, так и мы лежали в дремоте целыми днями, ни о чем не думая и ничего не соображая.

Мы ослабели. Скудная пища этапа, почти без жиров, и притом очень невкусная, не могла восстановить убыль сил, и мы пробавлялись целыми днями горячим чаем, после которого притуплялось чувства голода и спалось еще лучше. Чай с хлебом, которого мы получали в достаточном количестве (1 ^1/4 ф.), составляли нашу главную пищу. На этапе кормили только постольку, чтобы не умереть от голода. Нам давали обед и ужин, но и то и другое было противное и грязное до тошноты. Этап не имел средств, чтобы улучшить питание, но надзор был очень слабый, и это можно безусловно поставить в упрек этапной комендатуре. Кашевары были распущены и пьянствовали. Из тех же продуктов можно было сварить значительно лучший обед.

Всего в г. Тульче было русских около 300 человек, но 6 марта в Тульчу прибыла баржа, на которой приехал полковник Александр Анатольевич Стессель с женой Раисой Васильевной. Вместе с ними прибыло 160 беженцев, перешедших границу возле Тирасполя. Стесселю удалось прорваться почти до Тирасполя, но к переходу границы возле него из всего отряда едва оставалось до пятидесяти человек. Весь отряд распылился, и большинство перешло на сторону большевиков. Таким образом, из трех руководителей отступления из Одессы - генерала Васильева, Мартынова и Стесселя только последний вышел из тяжелого положения и оказался интернированным наравне с прочими в г. Тульче, как незаконно перешедший границу Румынии