Записки тюремного инспектора - [115]

 Капитан Куприянов дал нам снять копию с этого документа, удостоверяя, что в аккерманском госпитале было много военных, раненых румынами в с. Раскаец.

Мы привели здесь эти факты, забегая вперед и отдаляясь от хода нашего изложения, но это поможет нам не возвращаться к событиям, которые мы сгруппировали вместе. Впоследствии по поводу Днестровской трагедии в заграничной печати русской эмиграции появилось много статей и заметок, посвященных румынской границе, но нам удалось достать только номер русской газеты «Славянская заря», издающейся в Праге, вырезку из которой мы приводим ниже.

* * *

Газета «Славянская заря». Прага, 8 июня 1920 года

Днестровская трагедия.

Из Бессарабского альбома

В наивности своей, в мечте смешной и дикой,

Румыния - страной ты хочешь стать великой, забрав чужие города

И все захватив рукой своею жадной.

Ты можешь быть большой, ты можешь стать громадной,

Великой - никогда.

Народ великий с царственным полетом

Не бьет по женщинам и детям

Пулеметом...

Настоящее стихотворение написано

 поэтом - участником многострадального

перехода русских через Румынию

Владимир Чихачев

У румын

Варненская «Русская газета» сообщает:

Генерал А. А. Авринский, прибывший на днях в Варну после долгих странствований по Румынии, в беседе сообщил немало любопытных данных о гостеприимстве и благородных чувствах этой музыкальной нации в отношении к нам, русским, их недавним союзникам.

Больные, дети?.. Встречать огнем!

Прежде всего обстрел не только русских войск, но и обозов с ранеными, женщинами и детьми - это вовсе не случайность и не результат неисполнительности или непонятливости каких-либо «стрелочников», низших агентов власти.

- Мне сообщали из безусловно достоверного источника, - заявил нашему сотруднику генерал Авринский, - что румынский совет министров еще до эвакуации Одессы в специальном трехдневном заседании имел суждение по вопросу о том, следует ли пропускать русских, которые пытались бы спастись от большевиков, через румынскую границу. Несмотря на ходатайство союзных представителей, румынские министры постановили: «Через границу - хотя бы то были женщины, дети, раненые - не пропускать. Попытки с их стороны перейти границу встречать огнем».

И встречали.

Генерал Авринский, подтверждая бесчисленные рассказы других очевидцев, определенно указывает и время и место таких «великодушных встреч». Так, в деревне Роскеницы, не говоря уже о военных и беженцах, - были обстреляны из пулеметов и винтовок даже повозки Красного Креста!

43 дня в стогу сена

Когда я находился уже в Тульче, туда прибыли двое русских - подпор. Зубов и чиновник Дишкант, в течение 43 дней скрывавшиеся от румын в стоге сена. Хлеб им доставляли за деньги и в обмен на имевшиеся у них вещи и кресты из окрестных сел, за водой ходили тайком по ночам. В Тульчу они прибыли полураздетые, еле живые от цинги, с ранами и язвами на ногах.

Письмо румынскому королю

Не всем удавалось добиться у румынских властей, рассказывает генерал Авринский, разрешения остаться на румынской территории. Я лично написал письмо румынскому королю, который еще во время войны бывал у меня на фронте на наблюдательном пункте и даже наградил меня румынским орденом. В письме я просил приюта для себя и для 25 человек своих спутников. Письмо это сразу оказало свое действие: с нами стали сразу вежливее обращаться, а по получении ответа от короля - даже заискивать. Так, для следования в Тульчу нам был предоставлен отдельный вагон.

Румынская власть и население русской Бессарабии

Так гибли остатки русской армии, доверившиеся великодушию недавних союзников. Последние не только не протянули руку помощи погибающим русским, но с видимым удовольствием отталкивали и передавали красным каннибалам.

Население, особенно население Бессарабии, наполовину из русских, наполовину из молдаван, - отнюдь не разделяет антипатии официальных представителей румынской власти ко всему русскому.

- Нас встречали, - говорит генерал Авринский, - тепло и радушно; нередко даже кормили. Только в Бендерах, где мы помещались в школе, местное население предупредительно приносило нам горячую пищу. Наоборот, к румынам население относится повсюду враждебно. Недовольны тяжелыми налогами, повинностями, свирепым полицейским надзором. Румыны стараются стереть все следы русского влияния: русские школы закрываются, русских учителей увольняют, не желающих принять присягу - высылают за пределы Бессарабии.

Самоубийство генерала Васильева

Начальник нашего отряда, бывший командующий... закончил жизнь самоубийством, потрясенный трагической судьбой вверенного ему отряда. Особенно сильно подействовал на генерала Васильева обстрел нашего отряда румынами, в которых он привык видеть бывших союзников.

Последний раз, сообщил нашему сотруднику генерал Авринский, он видел генерала Васильева у Пурхар, где он нагнал нас верхом на лошади, совершенно один, и просил дать ему поесть. Мы поделились с ним сахаром - единственным, что у нас было.

Уже тогда генерал Васильев проявлял некоторые признаки психического расстройства.

* * *

14 февраля рано утром мы подъезжали к Аккерману. Я ехал в последней из шести подвод в одиночестве. Возница был, по-видимому, молдаванин, но я с ним не сказал ни одного слова. Мы ехали вдоль Днестровского лимана, через который в тумане был виден Овидиополь. Еще десять дней тому назад мы были на том берегу, который у меня перед глазами. Лед на лимане уже почернел, и сообщение с Овидиополем было в руках большевиков. Погода была ясная, солнечная, теплая, хотя и морозная. Я мечтал только об отдыхе. Я был уверен, что мы будем размещены в теплых помещениях и будем иметь койки. Ужасно хотелось раздеться, умыться и уснуть. Я был также уверен, что в Аккермане можно будет побывать в бане. Мы были покрыты вшами. Я мечтал отделаться от этой мерзости.