Записки судового врача - [13]

— Это вы называете «в порядке»? Вы мокрый.

— Я плакал.

— Плакали?.. — казалось, что эту невозмутимую морячку достаточно сложно чем-либо озадачить, но тут ее брови поднялись от удивления и приняли форму ровных дуг. — Отчего?

— От счастья, мадам. Для меня высокая честь и большая радость — служить на вашем замечательном судне.

— Ха! — это было единственное междометие, которым Шивилла удостоила всю эту комедию, прежде чем развернуться на сто восемьдесят градусов, взметнув своими длинными волосами, и снова удалиться на мостик.

Вестимо, капитанша была прекрасно осведомлена о привычках своей команды и бортовых традициях. Возможно, она даже пыталась предвидеть подобные шутки и как-то оградить от них лекаря своей твердой рукой. Уж на что он ей сразу показался слабохарактерным, и она очень сомневалась в его способности за себя постоять… Но раз уж у него хватает бодрости шутить, то пусть сам разбирается с возникающими проблемами. Шивилла Гайде больше пальцем не шевельнет для решения «мужских споров» до тех пор, пока те не превзойдут в развитии уровень начальной школы.

— Сэр доктор Траинен… Спасибо, что не выдали меня, — выдохнул юнга, глядя на врача с невесть откуда взявшимся восхищением во взгляде.

— А? Что?.. — переспросил Лауритц, совершенно отключившийся от происходящего и засмотревшийся на то, как огненно-рыжие кудри Гайде пламенели в лучах утреннего солнца. Язык — твой худший враг. Вот всегда так бывает — собираешься просто сказать «Доброго утра!», а получается какой-то неожиданный бред… — Ах, да не за что. Мы ведь друзья. А друзья друг друга не предают, — к тому же, он и в страшном сне не мог представить себя жалующимся на то, что его обижает ребенок.

— Правда?..

— Конечно. И, я надеюсь, что ты как мой друг окажешь мне маленькую, дружескую любезность, — Ларри снял с себя верхнюю одежду, с которой ручьем текла вода, и вручил мальчишке. — Повесь камзол просушиться, а вместо него принеси мне жилетку. Она в моей каюте, висит на спинке стула.

— В лазарете? Там, где куча банок-склянок со всякими непонятными штуками внутри и пахнет снадобьями?..

— Да, именно.

— И тогда вы не дадите мне умереть от Страшной Неизлечимой Болезни?

— Разумеется, — Лауритц широко улыбнулся, но потом сказал гораздо более серьезным, спокойным тоном: — Пока я здесь, я приложу все усилия и сделаю все, от меня зависящее, чтобы здесь никто ни от чего не умер…

— Хэй, доктор Лауритц, неужели совсем ни от чего? Даже от старости? — послышался рядом бодрый, чуть хрипловатый голос. Это был тот самый господин с черной повязкой, которого молодой человек приметил еще вчера. Звали одноглазого мастером Бертоло, он являлся первым помощником капитана и, судя по всему, был стар, как дерьмо дракона. Это пока вся информация, которую доктору удалось получить об этом человеке. На самом же деле, если Шивилла была мозгом экипажа, то Бертоло был его сердцем. Эдакий душевный старик, чрезвычайно общительный, но в меру суровый, грубоватый, но, в то же время, поблагороднее некоторых «сэров»… А Ларри бы сказал, загадочности в одном этом старом моряке хватило бы на двоих заколдованных принцев… Одного строгого взгляда, брошенного старпомом на юнгу, хватило для того, чтобы Луи пулей метнулся обратно за работу. — Если бы вы были на это способны — цены бы вам не было…

— Нет, боюсь, что нет… Вы же сами понимаете, что я совсем не всесилен.

— Да все я понимаю, я ж шутя… — в пушистой бороде старика отчетливо проявилась улыбка. — Вы же не серчаете за то ведро? Я сам такие штучки не одобряю… Да, знаете ли, тут и десяти глаз не хватит, чтобы уследить за этой молодежью, не то, что моего одного…

— Ничего страшного. Правда, я не обижаюсь… Я достаточно осведомлен о том, как привечают новичков на некоторых кораблях, и крайне признателен, что не отплясываю сейчас под общее ликование джигу, стоя босиком на рее…

— Джигу? — старпом хохотнул, доставая из кармана трубку и кисет с табаком. — Курите, доктор? — получив отрицательный ответ, он закурил сам. — Нет, капитан бы такого не допустила. Шутки шутками, а настоящую дисциплину никто не отменял, вы уж не сомневайтесь. Да и вы ведь все правильно сказали про то, что с судовым врачом лучше не ссориться, а то мало ли, что он тебе куда подсыплет… — заметив возмущенно округлившиеся глаза доктора Траинена, Бертоло тут же продолжил в своей добродушной манере: — Но вы-то, ясное дело, ничего никуда подсыпать не будете. Вы славный парень, доктор Лауритц, а я столько уже людей повидал на своем веку, что мне это несложно определить. Только послушайте моего совета: недостаточно быть просто славным парнем… Если считаете, что мы тут — не такие «славные» как вы, это еще ничего не значит. Это не повод чураться компании людей, которые за обедом не заправляют салфетку за воротник и не краснеют, произнося слово «задница».

— С чего вы сделали такой вывод?.. — Ларри слегка зарделся, то ли осознав свое давешнее, не вполне корректное поведение, то ли от выше упомянутого слова. — Я так вовсе не считаю…

— Угу, как скажете, сэр доктор… Только вы нас не бойтесь, мы же не пираты, и в плену вас никто не держит… если вам только самому не угодно так воображать, запираясь в своей каюте. Мы всегда будем готовы вам помочь, но только и от вас отношение должно быть соответственное… Так что, доктор Лауритц, давайте-ка мы сразу будем с вами дружить.