Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - [20]

– Ну, пойдем, – поднялся со скамейки Твердов, оглянувшись на пустынную дорогу.

Серега подъехал, когда Твердов приканчивал уже вторую по счету ватрушку. Остановив пылающую жаром машину в десяти метрах от столовой, он приоткрыл кабину, высунул из кабины взъерошенную голову и со злостью нажал на клаксон.

– О, озабоченный уже за тобой приехал, – ухмыльнулась Марина, выкладывая из горячего железного противня в чистый эмалированный тазик еще одну партию готовых ватрушек.

– Почему озабоченный? – посмотрел на нее Твердов.

– Так озабоченный и есть. Он же пока не женился, ни одной юбки мимо не пропускал. Уж сколько раз ему парни за это бока-то обламывали, а ему хоть бы хны: все норовит при случае ручонки свои распустить. Вот сейчас только чуток и остепенился. У него жена Глаша – ох суровая баба: только услышит о его художествах, то мигом Клопу накостыляет. А рука у нее ой тяжелая, недаром зерновым двором заведует: мешки с зерном по три пуда весу тягает, что ты твой рюкзачок.

– Кому накостыляет? Какому Клопу?

– Да, Сереге! У него фамилия – Клоп. Ха-ха-ха! Не зря говорят: мал клоп, да вонюч. Серега, хоть и не маленький, но все равно Клоп. Хи-хи-хи!

Серега Клоп еще больше вылез наружу и еще раз нажал на клаксон правой рукой, а левой махнул Твердову. «Председатель» в ответ призывно поманил его к себе. Но тот сделал вид, что не заметил и скрылся в кабине.

– Иди уже, – вздохнула Ольга, с обожанием посмотрев на жующего Твердова, – а то ведь возьмет, да и уедет без тебя. Он такой.

– А чего он сюда не идет?

– А у нас с ним старые дела. Когда я тут и народу мало, он старается лишний раз не забегать в столовую.

– А как же обед?

– Он дома обедает. Глаша его разносолами потчует.

Клаксон еще раз издал недовольный и пронзительный звук. Твердов поспешно допил чай, поблагодарил девушку за угощение и вышел наружу.

– Че застрял? – покосился Серега, когда Александр уселся рядом с ним в кабину.

– Чай пил, ты же сказал, быстро вернешься, а сам пропал куда-то. Не сидеть же мне на улице.

– Ладно, поехали. Меня к вам под погрузку кинули. У меня же кузов нарощенный, длинней обычного, – Серега кивнул в сторону кузова, – вот лавки снял и готово: можно картоху возить. Сейчас только заправимся и сразу рванём назад в поле.

– Хорошо, – согласился Твердов, разглядев сквозь заднее окно пустой удлинённый кузов: лавок действительно уже не было.

– Че там девки из столовой про меня трепали? – как-бы нехотя поинтересовался Серега, выруливая на дорогу. – Наверное, наговорили, черт знает чего?

– Да, нет, про тебя вообще речи не было.

– А чего ты тогда там так долго торчал, чего сразу не вышел?

– Слушай, Серега, ты чего такой любопытный, а? Я же сказал – чай пил, – начал терять терпение Твердов, так как от водилы помимо вопросов еще исходил такой густой запах пота и давно немытого тела, прямо как у козла Юркой. – И твое-то какое дело, если я о чем-то с ними разговаривал? Ты, вон, лучше за дорогой следи, а то влетим куда-нибудь.

Машина, вильнув задом, едва не съехала в кювет. Серега сбросил скорость и едва удержал «газик» на дороге. Похоже, он здорово рассердился, но сейчас, когда только что чудом избежал аварии, взял себя в руки и уже улыбаясь, продолжил.

– Ну, не говорили, и не говорили, – хмыкнул Клоп, – а даже если и болтали чего про меня, то мне наплевать. Веришь, нет?

– Серега, мы сейчас куда едем? – задал вопрос Твердов, стараясь перевести разговор в другое русло. Что-то я здесь поблизости заправки не наблюдаю.

– Да я быренько домой заскочу, надо добычу занести. Тут ребята знакомые фазанов подстрелили и меня угостили. Отдам жене, пусть приготовит на ужин.

– Фазанов? Откуда они здесь?

– Да ты что? Ха, их тут видимо, не видимо по полям шастает. Стреляй – не хочу! Я вот разрешение на ружье еще не успел продлить. Приходится чужими трофеями пользоваться.

Серега тормознул возле приметно добротного двухэтажного дома под шиферной крышей, за высоким дощатым забором. Встав на подножку кабины, пошарил рукой в кузове и извлёк из него старый солдатский вещмешок, из которого каплями сочилась темная жидкость.

– Хочешь, пошли со мной? – улыбнулся Серега, спрыгивая на землю. – Чаю попьем.

– Нет, спасибо, только что в столовой под завязку напузырился, – «Председатель» похлопал себя широкой ладонью по заметно округлившемуся животу.

– Как знаешь, – пожал плечами Серега и скрылся за высокими резными воротами вместе с вещмешком.

Мимо стоящего грузовика, прошел старик в мятом сером пиджаке с орденскими планками на груди. Не останавливаясь, он покосился на сидевшего в кабине «Председателя» и заковылял дальше.

У соседнего дома в густой тени от высоченного зеленого забора и растущей за ним черемухи скрючившись и опираясь на сучковатую палку обеими руками, сидел такой же дряхлый дедок в черной телогрейке и суконных ботинках «прощай молодость».

– Митрич, здорово, – тихим голосом поприветствовал дед бредущего мимо ровесника.

– О, Михеич, доброго здоровьица! Греешься?

– Да, будя, замерз в доме, ух! Ща солнышко выглянет, согреет. А у тебя пыхнуть чего есть?

– Есть, только папирос нету, Закончились. Вот иду за ними в магазин.