Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки - [12]

Имам салафитской мечети Ильяс принял меня очень радушно: первым делом он меня сытно накормил, а уж потом согласился отвечать на мои вопросы. Когда-то давно он учился в мясо-молочном институте в Москве, а потом занимался в российской столице мелким бизнесом.

— Я пил водку, путался с женщинами. Но один раз на меня что-то нашло, я понял, что так жить нельзя. Аллах спас меня, и в одно мгновение я стал другим человеком, — рассказывает мне новый знакомый. Не знаю, каким он был в Москве, но сейчас этот опирающийся на посох одетый в диковинную одежду сорокалетний мужчина выглядит каким-то средневековым пророком.

Кстати, практически все прихожане мечети раньше были неверующими людьми.

— Я был законченным алкоголиком, а люди из этой мечети меня спасли — уже три года не пью. Вот придумали этот дурацкий термин «ваххабит», а ведь мы и есть настоящие мусульмане! Наша одежда — это типа формы, чтобы люди задумались о том, как они живут. Какой-нибудь алкаш, как я в прошлом, увидит такого бородатого мусульманина, и ему сразу станет стыдно, — рассказывает мне дерганый мужчина с сильно трясущимися руками.

— Именно в наших фундаменталистских мечетях — настоящая вера, поэтому к нам и тянутся заблудшие. Ачто в традиционных мечетях?! Там те же имамы, кто еще в советское время на консультации в обком бегал. Ну как таким доверять можно?! — объясняет мне другой прихожанин мечети, бизнесмен Асланбек.

Члены ваххабитской мечети приходят утром на молитву, потом уходят по своим делам, а вечером вновь приходят на намаз. Потом все вместе ужинают (каждый покупает что может). Без преувеличений, прихожане стали одной семьей — и в случае беды салафит уверенно может рассчитывать на помощь единоверцев.

Другой интересной особенностью является то, что при всех салафитских мечетях есть спортивные залы, где занимаются карате и другими восточными единоборствами. Такое know-how привлекает в салафитские мечети множество подростков (около половины прихожан). При мне Ильяс выгонял их из спортзала около 10 часов вечера:

— Занимаетесь допоздна, а потом на молитву опаздываете.

Кстати, имам считает совершенно естественным совмещение молитвы и спорта.

— Мусульманин должен быть сильным, поэтому при наших мечетях обязательно есть спортивные залы, — объяснил мне Ильяс.

Это было мое первое знакомство с салафитами, однако скоро их влияние стало расти — и не только мечети, но и целые села оказались под их влиянием.

Пьяницы в клетках

Попасть в село Губден из Махачкалы оказалось задачей не из легких. «Да не поеду я к этим ваххабитам, — бурчал каждый из таксистов на махачкалинском вокзале. — Там у них менты на блокпостах, а в самом селе эти фанатики с кинжалами ходят.» Наконец, за двойную оплату мне все же удалось найти таксиста, согласившегося ехать в это страшное место.

Сначала дорога идет вдоль моря: бесконечные пляжи, чуть солоноватый запах высушенных растений. Затем водитель повернул направо — в сторону гор. Ландшафт сразу же сменился: по бокам дороги возникли холмы, покрытые кустарниками. Перед въездом в Губден мой шофер не стал снижать скорость, и блокпост мы проехали буквально за секунду, вообще без проверки. «Я всегда так делаю — начнешь притормаживать, подумают, что чего-то боишься, и начнут тормошить машину. А едешь быстро, значит, местный житель — ну чего с тебя возьмешь!» — делится своими хитростями водитель.

Население Губдена — 16 тыс. человек. Многие живут довольно богато. Почти у каждого дома стоит «КамАЗ» или автобус. На «КамАЗах» местные жители возят грузы по всей России, а на автобусах — челноков, опять же по всей стране и даже за границу.

«Земли у нас очень мало — она не прокормит», — говорит мне однорукий местный житель Ахмед. — Раньше я работал на «КамАЗе», но после аварии переквалифицировался и стал возить челноков в Польшу. Меня даже польские гаишники знали!» «А сельское хозяйство что — полностью забыто?» — спрашиваю я Ахмеда и понимаю, что мой вопрос даже немного обижает моего собеседника. «Корова в каждом доме есть, — отвечает он. — Выращиваем немного овощей, фруктов, но это так, для себя».

Как только я отправился на прогулку по селу, за мной увязалась группка горластых школьниц. Девочки шли по пятам, чему-то несказанно радуясь. Однако когда я решил закурить, их смех резко утих и мои новые знакомые как по команде стали гневно показывать на небо, крича: «Аллах!»

Тут стоит оговориться, что Губден — особая точка Дагестана. Местное население гораздо религиознее, чем в других регионах республики. Здесь запрещено курить и пить, в магазинах не продаются спиртное и сигареты, а еще несколько лет назад пойманных пьяниц сажали в клетки и, чтобы опозорить, выставляли напоказ на улицах села. Все женщины здесь ходят в платках, многие — в парандже, и никого не удивляет, что часть сельчан имеет по две жены.

В разговоре с девочками я выяснил, что часть из них не хотят ходить в школу из-за того, что девочки и мальчики вынуждены учиться в одном классе. «Проблема посещения школы девочками действительно стоит очень остро, — признается директор губденской школы Магомедали Исмаилов.

В окрестностях поселения неспокойно. Люди уже давно забыли те дни, когда ходили в лес. Полноправными хозяевами в нем являются боевики, а само село окружено бойцами ОМОНа, согнанными сюда со всего Дагестана.