Записки солдата - [4]

Рассказывая о планировании вторжения в Европу (глава четырнадцатая), Брэдли не мог не признать решающего значения советско-германского фронта. Создание немцами Атлантического вала он объясняет стремлением гитлеровского командования «сэкономить живую силу на Западе», причем отмечает, что из-за огромных потерь на восточном фронте противнику «было с каждым днем труднее и труднее оборонять Атлантический вал». Брэдли подчеркивает, что даже в период общего наступления американо-английских войск фашистское командование было вынуждено снимать свои войска с западного фронта и перебрасывать их на восточный. Так, по его словам, после перехода Советской Армии в наступление в январе 1945 г. гитлеровцы сняли и перебросили на восточный фронт девять дивизий, противостоявших ранее американцам.

Брэдли подтверждает, что именно поражения, понесенные на восточном фронте, в конечном счете заставили немцев признать неизбежность катастрофы. «Еще совсем недавно, вступая в Ахен и Дюрен, — пишет он в марте 1945 г., - наши войска находили вымершие города, брошенные населением, теперь на всем пути к Эльбе мы шествовали под аркой из белых флагов». Это было прежде всего результатом разгрома гитлеровцев на советско-германском фронте.

Странным кажется утверждение Брэдли, будто бы он не был осведомлен о ходе военных действий на советско-германском фронте и «воевал, оставаясь в полном неведении относительно советских намерений», а о продвижении советских войск знал «не больше, чем любой читатель газет» (стр. 366). Если верить мемуарам, то для американского командующего группой армий, то есть второго по положению лица после верховного главнокомандующего на европейском театре, единственным источником информации о действиях Советской Армии были… передачи «Би-би-си». Конечно, Брэдли не мог не знать о таких международных встречах, как Тегеранская конференция, совещания министров иностранных дел, поездка Черчилля в Москву в октябре 1944 г. и т. д. А ведь именно во время таких встреч и вырабатывались согласованные планы союзников. Характерно, что Черчилль (о котором, кстати, Брэдли говорит, что он «издавна, еще за много лет до войны, относился враждебно к коммунистам», стр. 548), описывая свой последний визит в Москву, сообщает в своих мемуарах следующую интересную деталь: «14-го (октября 1944 г. — Е. Б.), генерал Антонов сделал весьма откровенное заявление о положении на восточном фронте, о трудностях, с которыми встречаются русские армии, и об их планах на будущее».

Как не вяжется с этим фактом заявление Брэдли о его полной неосведомленности о положении и планах Советской Армии! Зато в том, что касается ее конкретного боевого опыта, оперативных и тактических приемов действий, американский генерал действительно проявляет сплошное незнание; из мемуаров ясно, что американское командование и штабы часто дорогой ценен крови познавали на опыте то, что могло быть заимствовано ими из боевой практики Советской Армии (например, методы организации прорыва обороны противника и т. п.).

Необъективное отношение Брэдли к Советскому Союзу и Советской Армии проявляется и там, где он описывает свои немногочисленные встречи с советскими людьми. Так, он вспоминает о прибытии во время высадки в Нормандию советской военной миссии, посвящая этому факту лишь несколько строк. Он не может не отметить корректность и подтянутость советских офицеров, но весь тон, в котором описана эта встреча, дышит неприязнью.

В таком же тоне недоброжелательства описано и посещение штаба 12-й группы армий послом СССР во Франции Богомоловым в феврале 1945 г. Брэдли, признавая крупное значение усилий Советской Армии, в то же время пытается умалить результаты ее побед. В период контрнаступления немецко-фашистских войск в Арденнах в декабре 1944 г. он бросает замаскированный упрек Советской Армии за «трехмесячный перерыв» в наступлении на восточном фронте. Но при этом он ни слова не говорит о том, что начиная с лета 1943 г. и вплоть до октября 1944 г. Советская Армия вела, по существу, непрерывное, грандиозное по масштабам наступление, что она в конце 1944 г. вышла к границам Восточной Пруссии, освободила восточную часть Польши, создала угрозу жизненным центрам Германии и готовила последние, решительные удары по врагу. Упрекая Советскую Армию в бездействии, Брэдли сознательно умолчал об обращении Черчилля к И. В. Сталину с просьбой о помощи и о том, как Советское Верховное Главнокомандование делом ответило на эту просьбу. А ведь любопытно, что, по словам самого Черчилля, его известное послание Сталину от 6 января 1945 г. было результатом просьбы… непосредственного начальника Брэдли, генерала Эйзенхауэра. Трудно допустить, что Брэдли ничего не знал, не слышал об этой переписке и не понимал ее значения.

Недооценивая роль боевых действий Советской Армии, Брэдли утверждает, что в результате зимнего наступления Советской Армии в 1945 г. «если немцы и ослабили свою оборону на западе, то наши фронтовые войска этого не заметили».

Брэдли необъективно освещает действия Советской Армии в последней главе мемуаров «К Эльбе», в которой описывается заключительный этап войны в Европе. Известно, что именно на этом этапе было осуществлено непосредственное стратегическое взаимодействие между советскими и американо-английскими вооруженными силами, основанное на решениях Крымской (Ялтинской) конференции руководителей трех держав в феврале 1945 г. Но Брэдли не только ничего не пишет об этом взаимодействии, но, наоборот, всячески подчеркивает трудности его осуществления, раздувает действительные и мнимые разногласия между союзниками. Так, например, Брэдли предполагает, что советское командование якобы считало «нереальной» установленную линию встречи с американо-английскими войсками на Эльбе, намекает на якобы чересчур «медлительные» действия советских войск и т. д.