Записки следопыта - [2]
Скажете, глупая собака? А я ему позавидовал. Вот если бы каждый из нас при любой неудаче в первую очередь свою вину чувствовал, мы бы многих неприятностей и бед избежали.
— Ищи, Ингус, — приказал я растерянно глядевшей на меня собаке. Побежал за ней вдоль самой кромки озерца, а сам думаю: «А вдруг нарушитель хорошо знает здешние места? Для постороннего глаза здесь всюду если не вода, то трясина. Но встречаются и спасительные, неприметные глазу тропы. Что если нарушитель именно к такой тропе и стремился, на нее и надеялся? Уйдет он от нас!»
К счастью, опасения мои оказались напрасными. Ингус бежал-бежал и вдруг остановился, завилял хвостом и потянул меня от болота в тайгу. Он нашел след! Теперь это были хорошо видимые отпечатки сапог!
Не один час вел меня Ингус по этому следу: через поле, по тайге, вокруг болота. Выбежали мы наконец к шоссейной дороге, и тут Ингус от усталости опять потерял след.
«Как же так? — погладил я собаку. — Столько мы с тобой сегодня работали, и все зря?»
Я вытер струившийся по лицу пот, огляделся. Невдалеке по пустынному шоссе шел человек. Рубашка военного образца, яловые сапоги, в одной руке — брезентовый плащ, а в другой — суковатая палка, на голове фуражка с зеленым околышем. Лесник? Может быть, но проверить не мешает…
— Стой! — закричал я, и мы с Ингусом бросились к нему.
Человек остановился, лицо его выражало недоумение.
— Что вам нужно? — спросил он, внимательно меня оглядывая.
— Это ваши вещи? — недолго думая, спросил я.
— Где? — незнакомец оглянулся.
— Руки вверх! — навел я на него пистолет, мгновенно выхваченный из кармана.
— Думаешь, я границу нарушил?
— Именно это я и думаю.
Незнакомец продолжал отпираться, но лицо его постепенно менялось. Стиралось наигранное недоумение, и проступали явное раздражение, озлобленность. Я внутренне собрался, чтобы уловить малейшее движение задержанного.
— Ты же видишь, я лесник, — говорил он. — Ну какой из меня нарушитель! С этой-то палкой?
Оно, конечно, вполне правдоподобно звучало, но… по поведению собаки я видел, что это именно тот человек, следуя за которым, мы столько часов плутали по полям, лесам и болотам. Лесники так не ходят.
Я слушал его, а сам соображал, что же мне предпринять. Вести задержанного в поселок? Но там его могут поджидать сообщники. Они-то нас и встретят! А конвоировать на заставу рискованно. Есть у него оружие или нет — это еще вопрос. Обыскивать в такой ситуации тоже непросто. Высокий, могучего сложения и рукопашному бою, вполне вероятно, обучен, — а ну как не справимся мы с Ингусом после такой пробежки?
— Накажут тебя, парень, за незаконное задержание! — крикнул он. — Ты бы хоть документ у меня проверил.
— Вперед! — приказал я и кивком указал на видневшийся вдали лес. — Руки не опускать.
— Может, лучше в поселок? — не унимался задержанный. — Там каждый меня знает. Дом мой на главной улице.
«Опасно, — думал я. — В поселке этом я никого не знаю. Уж лучше на заставу».
Легко сказать — «на заставу». Это сколько же километров нам с Ингусом надо снова пройти! Да еще с нарушителем, от которого только и жди подвоха! К тому же вечереет…
И я решился. Выйдем через лес на другую дорогу, а там нас на машине или, в худшем случае, на телеге до заставы подбросят.
Прошли поле. Спустились в низину, а в ней туман стоит сплошной пеленой. И тут я своего «лесника» потерял. Казалось, только что он был в двух шагах от меня, и вдруг исчез.
Интуиция сработала мгновенно. Я присел, и тотчас раздался выстрел. Бандит промахнулся. А я, открыв ответный огонь, ранил его.
По шуму кустарника я определил направление, в котором незнакомец устремился от меня, и спустил с поводка собаку.
— Дальше болота не уйдешь, — прошептал я и услышал крик бандита, отбивавшегося от Ингуса. Затем — выстрел!
Вот когда собака сыграла свою незаменимую роль! Она подбирается быстро и бесшумно, прыгает нарушителю на спину, сбивая с ног, либо хватает зубами за правую руку, в которой оружие. Застрелить ее можно, когда она еще только приближается, но в таком тумане, к счастью, сделать это трудно…
Когда я подбежал к месту схватки, бандит был уже без оружия и, лежа на земле, пытался отбиться от собаки, а Ингус злобно трепал его.
Я сделал раненому перевязку, поставил его на ноги и, чтобы он не вздумал бежать, привязал к его правой руке веревку, а другой конец взял себе. Не лучший, конечно, для конвоирования вариант, но и дорога неблизкая. А если руки за спиной связать, то дальней дороги, да лесом к тому же, человек не вынесет. Вымотается — хоть на себе его потом неси.
Вот так и двинулся я в обратный путь: в одной руке — на веревке — нарушитель, в другой — Ингус на поводке. Усталость, конечно, давала о себе знать, но против нее было у меня верное, не раз испытанное средство. Первым делом помечтать: о том, как встретят нас на заставе, как Фокину буду докладывать все обстоятельства задержания; еще о том, как Ингуса в вольер определю, вымою его, накормлю; и о том, чем повар меня попотчует. А если уж станет невмоготу, вспоминать надо все прежние пути-дороги: много их было, и самые трудные — те, что пришлось одолевать совсем одному. Нет его труднее, этого одиночества. А мне оно выпало в раннем детстве…
Рассказы прославленного дальневосточного пограничника о своей нелегкой службе.
Никита Федорович Карацупа — человек-легенда. Служил он на дальневосточной границе.Смелость, мужество, умение быстро найти правильное решение в сложной ситуации не раз позволяли ему выходить победителем в неравных схватках с разного рода лазутчиками — шпионами, диверсантами, контрабандистами.Вместе с верным своим помощником — овчаркой Ингусом пограничник Карацупа задержал и обезвредил около шестисот нарушителей государственной границы.Сейчас Герой Советского Союза Никита Федорович Карацупа — полковник, находится в запасе.
Документальное свидетельство участника ввода войск в Афганистан, воспоминания о жестоких нравах, царивших в солдатской среде воздушно-десантных войск.
Знаменитая повесть писателя, «Сержант на снегу» (Il sergente nella neve), включена в итальянскую школьную программу. Она посвящена судьбе итальянских солдат, потерпевших сокрушительное поражение в боях на территории СССР. Повесть была написана Стерном непосредственно в немецком плену, в который он попал в 1943 году. За «Сержанта на снегу» Стерн получил итальянскую литературную премию «Банкарелла», лауреатами которой в разное время были Эрнест Хемингуэй, Борис Пастернак и Умберто Эко.
В документальной повести рассказывается об изобретателе Борисе Михалине и других создателях малогабаритной радиостанции «Север». В начале войны такая радиостанция существовала только в нашей стране. Она сыграла большую роль в передаче ценнейших разведывательных данных из-за линии фронта, верно служила партизанам для связи с Большой землей.В повести говорится также о подвиге рабочих, инженеров и техников Ленинграда, наладивших массовое производство «Севера» в тяжелейших условиях блокады; о работе советских разведчиков и партизан с этой радиостанцией; о послевоенной судьбе изобретателя и его товарищей.
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.