Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение, 1941-1946 - [99]
Лагерь непосредственно соприкасался с Фортом-14, ранее служившим арсеналом. В многочисленных камерах, переходах форта безнадзорно валялось большое количество боеприпасов: гранат, мин, патронов. Можно было найти и вполне исправный пистолет или автомат. Мы развлекались, бросая в глубокие колодцы, служившие продухами к подземным ходам форта, мины от 50-миллиметрового миномета и ручные гранаты, которые рвались там, в глубине, с грохотом, сотрясая землю. Однажды, найдя исправный немецкий ротный миномет, из него запустили несколько мин, направив их в сторону от строений. Такая «иллюминация» не могла остаться незамеченной, и на следующий день поляки выставили вокруг форта охрану и запретили доступ туда. Но я уже успел обзавестись к тому времени немецким пистолетом «вальтер» и несколькими обоймами патронов к нему. Перед отправкой в Россию я отдал его знакомому солдату из охраны лагеря: привозить с собой оружие было небезопасно.
Лагерь был окружен оградой, имел проходную, которая охранялась. Но выйти в город разрешалось при условии получения увольнительной записки у дежурного коменданта. Без такой записки в городе могли задержать дежурные патрули военной комендатуры.
Овладев пистолетом, который уже успел опробовать в Форте-14, я решил реализовать намерение, зародившееся еще во время пребывания в лагере военнопленных почти год тому назад.
В Торуньском лагере, граничившем с лагерем для англичан, внутренний порядок поддерживался лагерными полицаями, набранными из местных поляков и из числа русских военнопленных. Как правило, они вели себя довольно доброжелательно, проявляя жестокость только во время распределения на работы, пуская в ход кулаки и дубинки. Но среди них выделялся своей особой злостью один поляк, которого мы прозвали между собой Грабля за высокий рост, костлявость и взлохмаченную белобрысую шевелюру. Он применял свою дубинку, пользуясь любым поводом. Особенно зверствовал он, когда утром выгонял из бараков замешкавшихся там доходяг. Пленные ненавидели его еще и за то, что он, единственный из всех полицаев, отбирал у пришедших с работы то, что им удавалось там раздобыть, при этом жестоко избивая. На правую руку он надевал миниатюрный кастет и действовал им не разбирая, куда бил этой рукой.
Однажды, замешкавшись в бараке, наматывая портянки, я получил от него удар в челюсть. Мои нижние зубы пробили губу, и я залился кровью. След от этого удара виден до сих пор.
Как-то раз колесный трактор с прицепом, везший нас на работу, остановился в городе, из кабины вылез Грабля и направился, очевидно, к своему дому, так как трактор тотчас же двинулся дальше. Я запомнил это место, подумав: чем черт не шутит, а вдруг судьба позволит мне здесь побывать после войны?!
Я рассказал об этой истории своему знакомому солдату из роты охраны лагеря — земляку по Ростову и предложил ему на всякий случай пойти со мной (мой вид в немецком френче и вельветовых штанах, если придется обращаться в комендатуру, в лучшем случае вызовет недоумение).
Случай представился, когда земляк из охраны получил задание на патрулирование в городе, я, выпросив у коменданта увольнительную, присоединился к патрулю.
Взял в карман заряженный пистолет. Походив некоторое время по центральным улицам города, мы отправились разыскивать запомнившееся мне место. Не сразу, но нашли. Как теперь узнать, где живет разыскиваемый нами Грабля?
Мы остановились в растерянности. И тут выручил подбежавший польский парнишка (видать, этого Граблю поляки также ненавидели). Он сказал, обратившись к нам (передаю его польскую речь лишь приблизительно, так как она сохранилась в моей памяти):
— Пане шукам тего хлопа, ктурой на германа робил? Там он жие.
В глубине двора в просвете между домами, выходящими фасадами на улицу, виднелся коттедж за заборчиком, скрытым зеленой изгородью.
Мы подошли к калитке, мне казалось, что сердце выскочит из груди, так оно билось. Постучали. Открылась дверь дома, вышла немолодая женщина, за ней показалась знакомая длинная фигура, одетая в поношенную, даже, казалось, драную одежду. Увидев нас, он побледнел и остановился как вкопанный. Не знаю, узнал ли он меня, но явно понял причину нашего визита. Не могу понять, почему он остался в Торуне в окружении ненавидящих его соседей. Неужели надеялся, что его минует расплата?
Вынув пистолет, я сказал, еле удерживаясь от крика:
— Ну что, сволочь, дождался, пся крев, холера ясна? Сразу тебя прикончить или отвести в комендатуру?
Он молчал, не находя слов, но его обхватила вышедшая с ним женщина, к ней присоединилась выскочившая из дому девчонка. Начали что-то истерически кричать. Снаружи к калитке подошли соседи и молча, не вмешиваясь, наблюдали эту сцену.
— Собирайся, пойдем в комендатуру, жаль тратить на тебя патрон.
Здесь со мной что-то произошло, я почувствовал, что меня сейчас вырвет, вот-вот содержимое моего желудка извергнется наружу.
Я махнул рукой, повернулся и молча пошел назад, мои спутники недоуменно последовали за мной. Потом мой знакомый (увы, я не помню ни откуда он, ни как его звали) долго доказывал мне, что я смалодушничал. Да я и сам пожалел, что не довел дело до конца. Думаю, что, если после нашего визита он не удрал на Запад, его не оставили в покое, соседям известны были его подвиги.
От автора: Я — рекордсмен российского интернета по возрасту: мне 84 года. Если вас это не испугает, и если вы серьезно интересуетесь историей Отечественной войны, то приглашаю познакомиться с написанными мною воспоминаниями. В них говорится о неизвестных или мало известных страницах истории войны через призму личных переживаний. Нас, участников и свидетелей военного лихолетья, остается с каждым годом все меньше, то, что не написано и не рассказано, уйдет с нами в небытие. Надеюсь, что страницы, помещенные здесь, сохранят кусочек прошлого для сегодняшнего и будущего поколений.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Новая книга историка и писателя С.Е. Михеенкова представляет собой уникальный сборник рассказов о войне тех представителей командного состава Красной армии, чья фронтовая судьба, пожалуй, была самой короткой — взводных командиров, лейтенантов. Их боевой путь часто заканчивался первой атакой, потому что они шли впереди своего взвода и первыми принимали вражеский свинец. Автор десятки лет собирал рассказы о войне уцелевших в сражениях Ванек-взводных. Получилась обширная рукопись, из которой автор выбрал наиболее яркие эпизоды и скомпоновал их тематически.
Мемуары Главного маршала авиации А. Е. Голованова (1904—1975) приходят к читателю последними из мемуаров полководцев Великой Отечественной войны. Лишь сейчас книга командующего Авиации дальнего действия издается в истинном виде и в полном объеме. Все авторские оценки и детали восстановлены по рукописи. Судьба автора исключительна: необычайно яркий взлет в годы войны и необычайно долгое и глухое замалчивание в последующие времена. Причина опалы заключалась прежде всего в том, что деятельность АДД была подчинена непосредственно И.
Воспоминания М. И. Сукнева, наверно, единственные в нашей военной литературе мемуары, написанные офицером, который командовал штрафбатом. Более трёх лет М. И. Сукнев воевал на передовой, несколько раз был ранен. Среди немногих дважды награждён орденом Александра Невского, а также рядом других боевых орденов и медалей.Автор писал книгу в 2000 году, на закате жизни, предельно откровенно. Поэтому его воспоминания являются исключительно ценным свидетельством о войне 1941–1945 гг.
О Великой Отечественной войне написано множество художественных произведений и мемуаров. Обычно они посвящены теме мужества и героизма советских воинов. Однако свидетельств об их повседневной жизни и быте опубликовано все еще недостаточно. Да и ветеранов, сохранивших в памяти события того времени, с каждым годом становится все меньше.В книге ветерана войны С. Г. Стопалова, принимавшего в ней участие с первых дней и до Победы, без политических прикрас и преувеличений показано, как жили и воевали на передовой простые пехотинцы и артиллеристы, рассказано о буднях фронтовиков, работе в тылу и о том, как преодолевали трудности и невзгоды солдаты и офицеры, независимо от их происхождения, национальности и воинского звания.