Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение, 1941-1946 - [74]

Зная, что за рекой непроходимые леса и болота, где хозяйничают партизанские отряды, немцы укрепили железную дорогу на всем ее протяжении и держали здесь сильные гарнизоны, включив имевшиеся мощные укрепления в состав оборонительной полосы.

На карте-схеме, приведенной в книге С. Н. Севрюгова «Как это было», эта полоса укреплений показана зубчатой линией как раз в том месте, куда была направлена атака 11-го кавалерийского полка.

Приехав местным поездом, я прошел вдоль железнодорожного пути между станциями Кацуры (вблизи деревни Михновичи) и Мышанка (неподалеку от деревни Беседки): на всем его протяжении сохранились остатки укрепленных позиций, поросшие молодым сосновым лесом, что позволяло представить картину происходивших здесь событий. До поезда, которым мне нужно было возвращаться в Мозырь, еще оставалось немного времени.

Я подошел к остатку железобетонного дота. Купол с артиллерийской амбразурой испещрен выбоинами от осколков. Вокруг — молодой сосновый лесок. Прилег на теплую, подогретую августовским солнцем, покрытую ковром опавшей хвои землю. Поневоле в памяти возникла фронтовая атмосфера военных лет, вокруг зазвучали незабываемые ноющие звуки пуль, завывание летящих мин и оглушительные хлопки разрывов.

В 1989 году в связи с 45-летием освобождения Мозыря по приглашению городских властей в городе собрались ветераны — участники боев. Предварительно мне удалось связаться с командованием крупной войсковой части (дивизии ракетных войск), расположенной в поселке Мышанка — именно там, где мы безуспешно пытались «оседлать» железнодорожную магистраль. Мы были почетными гостями дивизии, выступили с воспоминаниями перед личным составом. Посетили места массовых захоронений наших однополчан, где на бетонных плитах выбиты сотни фамилий. С участием военнослужащих и жителей деревень Михновичи и Беседки провели митинги, у каждого захоронения был дан традиционный ружейный салют.

В беседах с ветеранами корпуса, приехавшими на эту встречу, многое прояснилось. В числе приехавших был А. Н. Фленов — в январе 1944 года он, в то время лейтенант, командир взвода дивизионной разведки 17-й дивизии, руководил группой, осуществившей предварительное скрытное обследование местности. Благодаря полученным им сведениям дивизия смогла настолько надежно закрепиться на подступах к деревне Беседки, что противнику, несмотря на огромное численное и огневое превосходство, не удалось в ходе многочисленных контратак выбить кавалеристов с занятых ими рубежей. Хотя и наши попытки перерезать магистраль также не имели успеха.

К сожалению, А. Н. Фленова уже давно нет в живых.

Мой плен. Начало пути

В освещении истории Отечественной войны средствами массовой информации, кино, художественной и мемуарной литературой трагедия плена, как трагедия народа и его армии, отражена настолько незначительно, что современникам почти неизвестна. Давайте взглянем на цифры безвозвратных потерь вооруженных сил. Официальные источники (Министерство обороны, Генеральный штаб, Академия военных наук) приводят такие данные, которые, впрочем, многими исследователями считаются заниженными: общие безвозвратные потери вооруженных сил — 8,8 миллиона человек. В германском плену оказались 5,7 миллиона, из них были расстреляны, погибли от голода, ран, болезней и непосильного рабского труда 3,3 миллиона, то есть 58 процентов. Количество красноармейцев и командиров, погибших в плену, — 38 процентов от общего числа погибших в войне.

Несмотря на столь трагические последствия войны, много ли опубликовано книг, снято кинофильмов о судьбах военнопленных, их борьбе и страданиях? Разве судьба одной трети от всех, вставших на защиту Родины и погибших за нее, не является неотъемлемой частью истории страны?

Объяснением этому может служить лишь одно: десятки лет в сознание соотечественников вдалбливалось утверждение о том, что военнослужащие, оказавшиеся в плену, изменили присяге, поддерживали своим трудом и участием промышленный и военный потенциал противника.

Многие вернувшиеся после войны уцелевшие военнопленные были необоснованно репрессированы, избежавшие этой участи долгие годы подвергались преследованиям и унижениям. До 1956 года время пребывания в плену не засчитывалось как участие в войне и не включалось в трудовой стаж. За отметкой в моем военном билете, свидетельствовавшей о пребывании в плену (как и у многих других бывших военнопленных), автоматически следовали записи: «участие в боях» — «не участвовал», «имеет ли ранения (контузии)» — «не имеет», вне зависимости от наличия на теле неопровержимых свидетельств этому. До 90-х годов прошлого века существовали ограничения при приеме на работу, на учебу, при командировках или туристических поездках даже в страны социалистического лагеря.

Только в 1995 (!) году бывшие военнопленные были окончательно уравнены в правах со всеми гражданами России («О восстановлении законных прав российских граждан — бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период». Указ Президента Российской Федерации № 63 от 24 января 1995 г.).