Записки реаниматолога - [13]
Смерть она рядом, но и мы рядом
Вот как бывает: живем, общаемся, радуемся каждому дню, организм наш пышит здоровьем. А ведь некоторые даже не подозревают, что внутри сидит бомба, но без часового механизма, она срабатывает на удар, толчок. У военных, террористов бомбы разные, сколько их видов напридумывали, дабы уничтожить врага — великое множество, начиная от коктейля Молотова и заканчивая водородной бомбой, тысячи разных видов.
Но у нас порой сидят свои биологические бомбы, они направлены на уничтожение хозяина, организм их принимает за своих, не дает сигнала бедствия, не предупреждает об опасности, как кричит об этом поджелудочная, когда хозяин добивает ее алкоголем. Нет, эти бомбы бьют внезапно, фактически не давая шансов на жизнь. Эти бомбы мы можем обнаружить случайно, при обследовании других органов или так на всякий случай решили «позырить», что у вас внутри.
Я думаю, вы уже стали понимать, о чем я. Об одной бомбе вы уже наслышаны — аневризмы артерий (некий тонкостенный мешочек с входящей и исходящей артерией), особенно опасны они в головном мозге. Заволновались, надпочечники вытолкнули порцию адреналина, сердце гулко ухнуло всей своей мощью кровь и зачастило, ударная волна полетела во все артериальные сосуды и с силой ударилась в нежнотонкие стенки аневризмы. Сосудистая стенка рванула, кровь излилась в вещество головного мозга, а мозгу некуда деваться, кроме как в дырку, где головной мозг переходит в спинной, а там центры жизни (сердечнососудистые и дыхательные) сдавливаются и все АМБА. Жил не тужил и сыграл себе в ящик.
Другая бомба — тромбоэмболия, но о ней позже, это я для примеров. Чтобы вы прочувствовали, что жизнь вредна, от нее умирают.
Я расскажу о другой бомбе, о той, что носил в себе солдатик. В армию пошел парнишка, абсолютно здоров, бравый боец из него получился, месяц до дембеля… Но вот однажды утром после марш-броска ему вдруг стало плохо, ни с того ни с чего, просто стала кружиться голова. Пошел ко врачу в медпункт, там потерял сознание, но очнулся быстро. Срочно госпитализировали в стационар. С солдатами у нас строго, любое подозрительное заболевание — сразу везут в госпиталь, ну его на фиг, лучше с ними перебдеть, чем потом будут иметь тело и совесть врача.
Но сразу забегу вперед и скажу, солдатик жил с буллой легкого, левого легкого, а вернее в верхушке его. И ничем она себя не проявляла, собака, ждала своего часа, а кривая с косой уютно устроилась в кармашке этой буллы. Что за штука такая? Это просто мешочек, необычайно большой для легких мешочек, тонкостенный и пустой.
С ними можно жить, и, возможно, ничем она себя не проявят. Но в некоторых случаях, то ли криво вы пукнули, то ли кашлянули, а может, потужились или упали, и вдруг бах, и она рвется. Воздух со свистом ищет, куда бы ему попасть и уже не несет в себе жизнь, он несет в себе смерть! Попадая в плевральную полость он выталкивает органы грудной клетки, сдавливает их, сжимает, скручивает. Легкое, из которого взорвалась булла, сразу спадается, коллабирует, как мы говорим, и перестает нести свою живительную функцию. Сердце и срединные органы средостения и их сосуды скручиваются, сдавливаются и страдают, страдают настолько, что перестают давать возможность толкать кровь дальше в мозг, почки, кишки, конечности… И если не выпустить этого злого джина из плеврального мешка, то смерть неминуема, каким бы железным здоровьем вы не обладали. Это то, что и случилось с солдатиком.
Но, сука, смерть решила кончить пацана наверняка, как бы делая контрольный выстрел, создала в этой булле крупный кровеносный сосуд. Очень редко, но такие вещи случаются, и вместе с шумом воздуха в плевральную полость бурным потоком хлынула кровь, фактически не давая никаких шансов на спасение. Сделали рентген, шприцем хирург ткнул в бочину груди солдатика, получив полный шприц крови, поставив дренаж и убедившись в бесполезности консервативной терапии, рванули в операционную.
Анестетики, релаксанты, ИВЛ, разрез, кровь с шумом бурлящим потоком хлынула в банку электроотсоса. Слили четыре литра кровянистой жидкости! Хирурги ушивали дыру в легком. Реаниматолог боролся за жизнь пацана, но смерть цепко ухватилась за душу бойца. В три ручья лились потоки жидкостей, крови, плазмы и живительных и анестезирующих лекарств. Ушились. В палате реанимации ни на минуту не заканчивалась борьбы за его жизнь, сестры и врачи не спали, делали все возможное и невозможное.
Я принял его уже на вторые сутки после операции. На ИВЛ, гемодинамически стабильный, седативную терапию отменили. На рентгене легкое уже практически полностью расправилось. Тренировали режимами ИВЛ, перевели на спонтанное дыхание. Вечером убрал у него трубку и дал вздохнуть свободно. Правда сразу свободно не получилось, стал закашливаться, некоторое время думал, что его опять придется перевести на ИВЛ. Но нет, отстучали, простимулировали кашлевой рефлекс, провели бронхоскопию и дыхание стало спокойным. Мы тихонечко про себя поплевали через левое плечо, что б не сглазить, и дружно вздохнули спокойно. Вечером солдатик протянул мне руку и тихонечко шепнул, одно волшебное слово: «спасибо». Вот ради этого слова, слова не дежурного, а настоящего нам и хочется дальше работать и спасать другим жизни…
