Записки работника уголовного розыска - [26]

Жену Мотова, учитывая серьезность событий, допрашивал сам полковник Бубнов.

— Мария Григорьевна, расскажите, пожалуйста, о своем муже.

Мотова, женщина лет сорока, внимательно посмотрела на полковника, пожала плечами:

— Мой муж — хороший человек, заботливый и внимательный семьянин. Он увлекается музыкой, играет на пианино, гитаре, поет. Дочь у нас тоже играет на музыкальных инструментах и поет. Живем хорошо, материально обеспечены. Семья дружная, сын посещает технический кружок. Летом все вместе ездим за грибами, на рыбалку или просто отдыхать на природу. Нередко я езжу с мужем на охоту.

— Не заметили ли вы отклонений в поведении мужа первого апреля и в последующие дни?

Мария Григорьевна немного помедлила.

— Нет, ничего особенного. Утром рано ушел на работу. Домой вернулся поздно, так как ремонтировал машину.

— В последующие дни он отлучался куда-нибудь?

— Нет...

Проводив Мотову, Бубнов перечитал протокол допроса, подумал. Ему показалось, что Мотова говорила неискренне, что-то скрывала. «Придется еще раз допросить ее через некоторое время».

Зазвонил телефон. Один из сотрудников, связанный с розыском Локтева, попросил разрешения войти. Он принес протокол допроса преподавателя музыкального училища Петровой. «...В начале апреля в училище приходил А. П. Мотов, интересовался учебой дочери, беседовал со мной недолго. Это было утром. А совсем недавно пришел повторно и сказал мне, что попал в неловкое положение. В тот день, когда он приходил в училище, якобы исчез его сослуживец Локтев, и следственные органы ведут его розыск. Мотов попросил меня, чтобы я подтвердила при случае, что он первого апреля был в училище».

«Опять этот Мотов, — подумал Бубнов. — Не слишком ли часто он мельтешит перед глазами?..» Полковник пригласил к себе Тумянина, которому была поручена работа по проверке конструкторского бюро и других связей Локтева.

Из беседы с председателем местного комитета КБ: «...Локтева знаю многие годы. Вдумчивый, серьезный инженер. Мечтал приобрести автомобиль. В феврале этого года местком решил из своего фонда выделить Локтеву «Жигули». Но в конце марта неожиданно поступило анонимное письмо от имени фронтовиков и ветеранов завода о якобы неправильном действии местного комитета, и нам пришлось вновь пересмотреть решение по заявлению Локтева. Второго апреля местком вынес повторное решение, подтверждающее прежнее».

— Григорий Викторович, доложите, что еще удалось выяснить?

— Есть любопытные факты. Оказывается, жена Мотова вместе с мужем занимается стендовой стрельбой. Несколько лет тому назад на почве ревности стреляла в него на охоте, ранила. Этот факт друзьям и близким они объяснили как несчастный случай и вообще тщательно его скрывали.

— Вот как! Кто же она, эта женщина, из-за которой произошел конфликт?

— Некая Ласкина. Работает в объединении инженером. Живет с родителями, имеет десятилетнюю дочь. С мужем разошлась.

— Нужно срочно вызвать ее на беседу.

Зазвонил телефон. Бубнов поднял трубку.

— Да?! Очень хорошо. Пропустите. — Он положил трубку. — Представляешь, Григорий Викторович, Ласкина, оказывается, здесь.

— Вот как! — удивился Тумянин. — Опередила нас. Спугнули или сама решилась?

— Посмотрим.

6

Из заявления Ласкиной Л. В.: «Четвертого апреля я пришла домой поздно. Мама сказала мне, что приходил Андрей Мотов, долго меня ждал, был чем-то взволнован. На другой день он опять приходил к нам, но меня не застал. В воскресенье утром Андрей снова пришел и попросил оказать ему услугу. Он сказал, что у него на работе неприятность: следственные органы ведут допросы родственников, знакомых, сослуживцев, ищут Локтева Валентина, а тот, по его словам, уехал в другой город за автомобилем. Этот Локтев его большой друг. Он вроде бы попросил Андрея отправить по почте какие-то документы начальнику отдела Алтунину, а Андрей сделать это не может, так как находится под наблюдением. «Сделай ты, Лида, — сказал он мне, — отвези, пожалуйста, эти два конверта на вокзал и сдай их в камеру хранения, а шифр и номер ячейки сообщи Алтунину, вот его телефон». Зная порядочность Андрея, я согласилась ему помочь. После разговора с Алтуниным Андрей попросил меня слетать в какой-нибудь город и отправить оттуда телеграмму Николаю Локтеву. Я согласилась сделать и это. Андрей дал мне на расходы двести рублей, написал адрес Локтева. На мой вопрос, почему он сам не расскажет обо всем Локтевой и не отдаст ей документы, Андрей ответил: «Дал слово другу, не могу». Ответ его звучал искренне, я не сомневалась в его честности.

Вечером я поехала на вокзал, положила пакет с документами в двести двадцать четвертую ячейку, закодировала шифром «Б» сто девяносто восемь» и сделала все, как просил Андрей: позвонила Алтунину, приобрела билет на ближайший рейс до Новосибирска. Прилетела в Новосибирск поздно ночью. В почтовом отделении аэропорта попросила незнакомого мальчика написать текст телеграммы, объяснив, что без очков плохо вижу. Отправив телеграмму, я взяла билет на обратный рейс и утром была в Омске. Вечером встретилась с Андреем. Он поблагодарил меня за услугу и остался доволен. Вчера вечером встретила соседку, которая работает вместе с Андреем, и узнала, что Локтев домой не вернулся. Все это показалось мне подозрительным, и я решила прийти к вам с заявлением...»