Записки простодушного. Жизнь в Москве - [19]

»

Кто же прав — Чаадаев или Пушкин? Позднейшая наша история показала, что правы оба. Верно, что Россия дважды спасала Европу, но прав и Чаадаев — она дала миру важный урок, на своём печальном опыте доказала гибельность нашего пути к социализму. Иногда подчёркивают — нашего, только нашего! А разве не к тому же социализму, пусть в несколько смягчённой форме, пришли страны народной демократии? А Корея, разделённая на Северную — нищенку, шантажирующую мир ядерной бомбой, и процветающую демократическую Южную? А Китай и Куба, пятящиеся от социализма назад, в капиталистическое прошлое? Да вот и бывшие страны народной демократии (Польша, Чехословакия, Венгрия и другие), боровшиеся за «социализм с человеческим лицом», что-то не спешат его строить, хотя и освободились уже от диктата СССР.

Вернёмся, однако, к нашему, российскому опыту.

У большевиков всё построено на вере в то, что, подобно Богу, они могут создать нового человека. Это, конечно, утопия, и крах марксистско-ленинского коммунизма был неизбежен. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» есть замечательный эпизод. Там Булгаков, устами Воланда оценивая результаты советского грандиозного эксперимента по созданию нового человека, говорит: «Ну что же, они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… квартирный вопрос только испортил их…»

Как почти все дети 30-х гг., я был пламенным пионером, потом — убежденным комсомольцем. При звуках «Интернационала» мне хотелось встать. «Кто был ничем, тот станет всем!» И с большим опозданием я понял, что тому, кто был ничем, так бы и оставаться ничем. Ему же было бы лучше. Когда-то прочитал я один рассказ. Автора не помню (кажется, незаслуженно забытый замечательный писатель Пантелеймон Романов). А вот не уходит рассказ из памяти! Короткий, две небольших сценки. Перескажу, как помню. Сцена первая. Работяга (кажется, автор Семёном его назвал) по пути на митинг заглядывает в трактир, пьёт рюмку водки, закусывает чёрной икрой, севрюжинкой, ботвиньей, печёнкой по-строгановски. Идёт дальше делать революцию. Сцена вторая. Семён, теперь уже победитель, труженик Страны Советов, усталый, возвращается домой, достаёт краюху чёрствого хлеба, жадно ест его со ржавой селёдкой и ложится спать. «Эх, крепко просчитался ты, Семён!» — заключает автор.

Давно у меня сложилось осознание трагизма нашей новейшей истории. Но и сейчас много людей, оправдывающих деятельность Сталина. А репрессии 37–38 гг.? Извиняют и это: «Лес рубят, щепки летят». Ничего себе щепки — 10 миллионов жертв! А расказачивание и раскулачивание? Ведь миллионы (до 15 миллионов!) крестьян раскулачили. А единственная их «вина» — то, что они были хорошие работники. Отобрали у них имущество и сослали в глухие леса. И, что особенно потрясает, — зачастую с семьями, с малыми детьми!

Где-то, кажется в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицына, рассказана такая история. Раскулаченных жителей одного села сослали в сибирские леса. Там они, надрываясь на работе, отстроились и обжились. Навестившие их представители власти изумились: «До чего живучи, гады!». Отняли всё, созданное непосильным трудом, и выселили в какие-то совсем уж гиблые края. И этого дважды раскулаченные уже не выдержали — погибли…

А давайте теперь (для сравнения) поговорим о «кровавом царском режиме». Напомню об одном историческом факте.

Владимир Ильич Ленин, родной брат Александра Ленина, казнённого за покушение на царя в 1887 г., в том же году (!) принят на юридический факультет Казанского университета. В «Советском энциклопедическом словаре» 1990-го года читаем: «За участие в революционном движении студентов в дек. 1887 арестован, исключён из университета и выслан в д. Кокушкино Казанской губернии. В окт. 1888 (менее, чем через год! — В. С.) вернулся в Казань (…) В 1891 сдал экзамены экстерном за юридический факультет Петербургского университета и стал работать помощником присяжного поверенного в Самаре (…) В начале дек. 1895 был арестован, в феврале 1897 выслан на 3 года в село Шушенское Енисейской губернии. В 1900 выехал за границу» (СЭС. С. 708). Ни в СЭС, ни в более позднем РЭС «Российском энциклопедическом словаре» (М., 2001) не сообщается, что Кокушкино (место ссылки Ленина) — его наследственное поместье, а в Шушенском ему, как дворянину, «кровавое царское правительство» выплачивало денежное пособие. Кроме того — «полный пансион в ссылке с обильной русской кормёжкой по четыре-пять раз в день… Он писал родным: „Живу хорошо, столом вполне доволен“. Одну неделю они с Крупской ели телятину, другую — баранину» (Журн. «Дилетант». № 023. Ноябрь 2017. С. 29).

Солженицын говорил: «Сталинизм — не лучше гитлеризма» («Двести лет вместе». Ч. 2). Да и после смерти Сталина мы остро чувствовали, что «всё в бедной отчизне преступно иль глупо», и ничего не могли изменить, — только махать кулаками у себя на кухне да анекдотцы рассказывать. «Новая остро́та обладает таким же действием, как событие, к которому проявляют величайший интерес; она передаётся от одного к другому, как только что полученное известие о победе