Записки опального директора - [12]

Своего среднего брата Зюню мы теперь видели только во время каникул. Он приезжал на лето и наша мима Хава ежедневно специально для него готовила пищу. Она говорила, что его нужно оздоровить.

Старший брат Сёма изо всех сил старался находить приработки к своей небольшой зарплате и работал с утра до позднего вечера, стремясь обеспечить нас всем необходимым. Думаю, что и он, и Зюня, не меньше меня и Полечки, страдали от потери родителей.

В общем, неправ был шолом-алейхемский мальчик Мотл, утверждавший, что хорошо живётся сиротам.

4

Голод в Красилове закончился так же внезапно, как и начался. В течении одного летнего июльского месяца в магазины завезли множество продуктов, а хлебные отделы и ларьки вновь обрели своё лицо, как в добрые старые годы. Прямо не верилось в такое чудо и в первые дни мы набирали хлеба прозапас, но когда исчезли хлебные очереди, а на полках запестрели, как на выставке, хлебо-булочные и кондитерские изделия, мы постепенно поверили, что голод закончился и хлебом можно наесться вволю. Именно его мы теперь

могли есть досыта, потому что он стал сравнительно дешёвым и Сёминых зароботков на него вполне хватало. Что касается мяса, фруктов и овощей, то их потребление в нашей семье определялось доходами нашего единственного кормильца - нашего милого, доброго и заботливого брата Сёмы, который теперь заменял нам обоих родителей и которого мы очень любили.

На помощь Зюни мы рассчитывать не могли, так как он продолжал учиться в Житомирском еврейском педагогическом техникуме и сам нуждался в Сёминой помощи.

Мне очень хотелось помочь Сёме и я просил его брать меня в помощники, когда он ходил на станцию разгружать вагоны. Иногда он брал меня с собой. Я изо всех сил пытался помочь ему, но грузчика из меня не получилось. Силёнок было мало, ростом я небольшим выдался, а здоровье по-прежнему подводило; любое переохлаждение или сквозняк вызывали приступы астмы.

Однажды, в канун октябрьских праздников, я напросился писать лозунги. На такую работу был большой спрос. Каждое предприятие, организация, магазин и даже маленькие конторки должны были, кроме флага, вывешивать на фасадах зданий лозунги, посвященные очередной годовщине Октябрьской революции. Оказалось, что я обладал и такими способностями и лозунги мои были ничуть не хуже, а зачастую и лучше тех, которые писали взрослые художники. Кроме того, я довольствовался меньшей, чем они, зарплатой и выполнял заказы аккуратно в срок. Писал я белой краской, которую делал из зубного порошка, а красный материал мне приносили заказчики. Первый зароботок от лозунгов, посвященных 18-ой годовщине Октябрьской революции, был довольно скромным, но и его хватило чтобы принести домой, на праздник, целый килограмм халвы, много печенья и конфет, которые мы так редко ели.

В последующие праздники, 1-го Мая и 7-го ноября, мой гонорар постоянно возрастал, а в юбилейном 1937 году, когда очень широко праздновалась 2О-ая годовщина Октябрьской революции, я заработал уже приличную сумму. Ее хватило не только на лакомства, фрукты, разную снедь, но и на кое-какую одежду и обувь для меня и Полечки.

Я очень гордился первыми серьёзными заработками. К сожалению они были редкими и не могли оказать существенного влияния на наш семейный бюджет. Конечно, мы уже не голодали, но питались очень скромно.

Помню с какой завистью смотрела Полечка на своих подружек, которые часто выносили на улицу и аппетитно ели то, что нам редко доставалось. Бывало, что и её соседи угощали куском копченной колбасы, которая приятно пахла дымом и чесноком. Или свежим огурчиком в начале лета. Но не было случая, чтобы она съедала всё сама: обязательно делилась со мной, а чаще и всё отдавала, говоря, что половину уже съела. Она и дома, обычно, не доедала свою порцию, и под разными предлогами умоляла меня помочь ей. Я нередко отказывался доедать её пищу, но теперь уже могу честно признаться, что иногда у меня на это не хватало сил, и я совершал грех, доедая то, что было предназначено ей и в чем она нуждалась.

Особые проблемы возникали у нас с одеждой и обувью. К началу нового учебного года мы выростали из прошлогодних костюмов и ботинок, нужно было обновлять наш гардероб. Сёма умудрялся делать небольшие сбережения для этой цели. Кое-что мне удавалось сберечь из своих скудных заработков. Немного помогали родственники и тётя Фрима, но всего этого хватало только на самое необходимое. Покупались, конечно, вещи подешевле.

В школу мы отправлялись всегда в чистой и аккуратной одежде и выглядели внешне вполне прилично. Однако, когда мы приходили со школы домой, то немедленно переодевались во всё домашнее, а школьные вещи аккуратно укладывали в свои шкафчики. Школьная одежда была и праздничной.

Летом, на школьные каникулы, Сёма устраивал меня, а позднее и Полечку, на две смены в пионерский лагерь. Мои сверстники часто отказывались от путёвок в летние лагеря. Не по душе им была лагерная муштра и атрибутика, да и кормили там не лучше, чем их мамы готовили им дома. Мне же и Полечке очень нравилось в лагере и мы охотно соглашались оставаться там, если удавалось, и на третью смену.