Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2 - [93]
Турпил Вульфингу. Я думаю, нет мудренее науки, как письмо. Попы все-таки прочтут.
Брифрин, обращаясь к Киссе. Высокородный тан, прочти-ка; ты, верно, знаешь.
Кисса. Поди прочь, я тобе не поп.
Гунтинг. Давай, я прочту.
Турнил. Кто он?
Вульфинг. Не знаю.
Голос. Это, видишь, тот, что был школьным учителем. Да теперь датчане разорили школу.
(Гунтинг) читает. «Да будет ведомо: Schirgemot Агельностанг, в графстве Герсфорд, во время царствования Этельреда»... А, при покойном короле! храбрый был король; всю жизнь бился с этими датчанами. [Продолжает]. «Где заседали: Дунстан епископ, Кеорлик альдерман, Варвик, его сын, и Эсквин, сын Центвина, и Турнил косоглазый, как комиссары короля, заседали...»
Вульфинг. Слышишь, Турнил? это ты!
Турнил. Разве я косоглазый?
(Гунтинг) продолжает. «В присутствии Брининга шерифа, Ательварда де Фрома, Леофгега де Фрома черного, Гадрига де Штока и всех танов графства Герсфорта, Кудред, сын Эгвинов представил суду против высокородного графа и тана королевского, в том, что якобы он, Кудред, от него высокородного графа Этельбальда...»
В народе крик и давка. Пусти, пусти! Куда теперь [72]... Батюшки, батюшки, тресну! со всех сторон придавили.
Высокий болтает вверху руками. Что эти бабы лезут, желал (бы я знать)!
Брифрин. Чего народ лезет! [Продирается].
(Кто-то в толпе). Да взбеленился просто: никого нет. Какой-то дурак пронес опять, что корабль короля...
Кудред, кричит. Бумагу, бумагу, бумагу дай!.. Экой трус, изорвал!
Кисса. Да кто сказал, что корабль едет?
(Голоса). Я не говорил. — Я не говорил. — Опять, верно, Шпинг.
Шпинг. Нет, высокородный тан, я языком не поворотил.
Брифрин. Ей Богу, глупой народ! Ну, что, хоть бы и в самом деле был король?
Вульфинг. А сам, небось, первый полез.
Брифрин. Что ж? только посмотреть.
Один из народа. Вот таны поехали на лошадях. Это, верно, встречать короля.
Рыцарь на лошади. Дорогу, дорогу! Народ, посторонись.
(Экберт). Кому дорогу?
(Рыцарь). Посторонись, говорят тебе. Дорогу высокородному королевскому тану Этельбальду!
Экберт. Отнеси ему эту пощечину. Бьёт его и убегает.
Рыцарь кричит. Мы увидим, проклятый длиннорукий чёрт!
(Следует пробел, и потом — в конце страницы):
А я расскажу королю, что ты жид, а не христианин, язычник неверный, — что ты никогда не крестишься. Я знаю, кому ты молишься: у тебя на дому есть деревянный болван, ты ему целуешь руки, язычник, скверный! Тебе нужно монастырское покаяние, если не мог....
***
(Вульфинг). Вон поехал граф Эдвин. Видел?
(Турнил). Видел. Славное вооружение.
(Вульфинг). Вон Этельбальд. Смотри, какой около него строй стоит: в толпе рыцарей, как в лесу. Ей Богу, еслиб хотели, побили бы датчан!
(Турнил). Отчего ж не хотят?
(Вульфинг). А так, верно, держат руку неприятелей.
(Турнил). Ну, вот!
(Вульфинг). Почему ж не побить? Ведь наших впятеро будет больше. Если собрать всех саксонов и англов , то одних всадников будет на всю дорогу от Лондона до Йорка; а датчан всех на всех трех тысяч не будет.
(Турнил). Э, любезный приятель мой! как твое имя? Вульфинг?
(Вулфинг). Вульфинг.
(Турнил). Так будем приятелями.
Вулфинг. Вот тебе рука моя.
Турнил. Не говори этого, любезный Вульфинг: им помогает нечистая сила, — тот самый сатана, о котором читал нам в церкви священник, что искушает людей. Они, брат, и море заговаривают: вдруг из бурного сделается тихо, как ребенок; а захотят — начнет выть, как волк.... Народ опять стеснился, да и самые таны махают шапками. Посмотрим: верно, король наконец едет.
Голос в народе. Ну, теперь корабль, так корабль!
Турнил. Опять пошли тесниться!
Голос. Корабль с тремя ветрилами! Зачем дерешься... [73]
(Вульфинг). Вон и люди, как мухи, стоят на палубе.
(Турнил). А что ж не видно корабля?
(Вульфинг). Где ж его теперь увидишь? Людей многое множество. Вон что-то блеснуло перед солнцем.
(Турнил). Скоро идет корабль; видно, что заморской работы. Вон, как окошечки блестят! У нас таких кораблей нет.
(Вульфинг). Это должны быть, что блестят, таны.
(Турнил). Нет, вон тот больше блестит. Смотри, какой шлем, какое богатое убранство!
(Вульфинг). Это всё те таны, что приехали за ним в Рим с посольством.
(Турнил). Где ж король? ведь король (должен быть) в короне.
Вульфинг. Да еще не короновался.
(Турнил). А вон, снял шляпу... Таны машут... Виват, король!
Весь берег кричит: Виват, король! Здравствуй король!
(Турнил). Вон, вновь машут.... Здравствуй король!
Народ. Зравствуй, король!
Всадник на лошади. Расступись, народ! Машет алебардой.
Народ пятится. Прижатые кричат.
(Вульфинг). Кто это?
(Турнил). Тан Канумф, сын Эгальдов, тан из Медлисекса, славный воин.
Корабль подходит к самому берегу. За столпившимся народом видны одни только головы.
Альфред, сходя с корабля. Здравствуйте, добрые мои подданные!
Народ. Здравствуй, король! Виват!
Король и свита подымаются на лошадях в народ.
Народ. Виват! виват! король!
Альфред. Благодарю вас , мои добрые. Я сам не меньше рад видеть вас и мою отцовскую землю Англосаксонию.
Эгберт. Слышишь? Англосаксонию! Он, верно, не знает, что Мерси и Эст-Англ уже не наши.
Король уезжает. Таны и народ с восклицаниями тянутся за ним.
(Вульфинг). Молодец король; видной, рослой, лучше всех. Как он славно выступал, словно....
П.А. Кулиш (1819-1897) остается фаворитом «української національної ідеології», многочисленные творцы которой охотно цитируют его ранние произведения, переполненные антирусскими выпадами. Как и другие представители первой волны украинофильства, он начал свою деятельность в 1840-е годы с этнографических и литературных изысков, сделавших его «апостолом нац-вiдродження». В тогдашних произведениях Кулиш, по словам советской энциклопедии, «идеализировал гетманско-казацкую верхушку». Мифологизированная и поэтизированная украинская история начала ХIХ в.
В 1854 году в журнале был напечатан «Опыт биографии Н. В. Гоголя» Кулиша, заключавший в себе множество драгоценных материалов для изучения жизни и характера нашего великого писателя. С того времени автор, посвятивший себя этому прекрасному делу, неутомимо работал, собирая новые материалы.Он ездил в Малороссию, был в родовой деревне Гоголя, виделся с почтенною матерью автора «Мертвых душ», Марьею Ивановною Гоголь, услышал от нее много воспоминаний о сыне, получил позволение пользоваться письмами Гоголя к ней и сестрам.
Один из крупнейших деятелей украинского народного просвещения, писатель и историк, этнограф и фольклорист Пантелеймон Александрович Кулиш долгое время кропотливо и целенаправленно собирал исторические материалы о развитии украинской государственности и культуры. Фундаментальное исследование П.А. Кулиша «История воссоединения Руси», над которым он работал почти десять лет, впервые было издано в 1874 г. В этой работе П.А. Кулиш озвучивает идею об историческом вреде национально-освободительных движений на Украине в XVII в.
Исторический роман «Черная рада, хроника 1663 года» впервые был опубликован в журнале Русская беседа в 1857 году. Переиздан в том же году отдельным изданием. Роман посвящён борьбе за гетманский титул после смерти Богдана Хмельницкого. В эпилоге романа Кулиш писал, что обдумывая свое сочинение, он желал: "...каждому колеблющемуся уму доказать, не диссертациею, а художественным воспроизведением забытой и искаженной в наших понятиях старины, нравственную необходимость слияния в одно государство южного русского племени с северным." По словам Ивана франко, «Чёрная рада» — «лучшая историческая повесть в нашей литературе».
Один из крупнейших деятелей украинского народного просвещения, писатель и историк, этнограф и фольклорист Пантелеймон Александрович Кулиш долгое время кропотливо и целенаправленно собирал исторические материалы о развитии украинской государственности и культуры. Фундаментальное исследование П.А. Кулиша «История воссоединения Руси», над которым он работал почти десять лет, впервые было издано в 1874 г. В этой работе П.А. Кулиш озвучивает идею об историческом вреде национально-освободительных движений на Украине в XVII в.
П.А. Кулиш (1819-1897) остается фаворитом «української національної ідеології», многочисленные творцы которой охотно цитируют его ранние произведения, переполненные антирусскими выпадами. Как и другие представители первой волны украинофильства, он начал свою деятельность в 1840-е годы с этнографических и литературных изысков, сделавших его «апостолом нац-вiдродження». В тогдашних произведениях Кулиш, по словам советской энциклопедии, «идеализировал гетманско-казацкую верхушку». Мифологизированная и поэтизированная украинская история начала ХIХ в.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.