Записки о России. XVI — начало XVII в. - [73]

Что касается меня лично, я не хотел бы быть назойливым по отношению к вашему лордству, как я до сих пор никогда и не был, ибо считал, что моя служба слишком мала для того, чтобы вы могли в ней нуждаться. Я всегда с чистым сердцем, почтительно и честно вел себя по отношению к вам в мыслях, речах и поступках. И эти мои добрые чувства иногда были оценены, и ваше лордство клялись никогда не забывать этого, как вы хорошо знаете, в душе. И вашему лордству было угодно в прошлом году[473], во время моего отъезда, написать мне милостивое письмо в Вологду о том, что вы не изменили всегдашней любви и милости ко мне, достаточной для того, чтобы на нее можно было положиться; [вы написали мне это письмо], хотя я тогда не исполнял дела ее Величества. Я не могу поверить, чтобы добрая и благосклонная душа, которую я всегда находил у вашего лордства, могла так измениться: покровительство и доброта вашего лордства всегда будет сильнее злобы любого частного лица.

Ее Королевское Величество знает, что [его] Императорское Величество вежлив, благороден и снисходителен, не алчет крови и долго не гневается. Но если бы даже подлое измышление, сделанное моим слугой по наущению других, было действительной обидой, то его Величество простил ведь тысячи [людей], ибо его милость выше величайших обид. По этой причине ее Величество просит его Величество и ваше лордство также и за меня, и могущественнейшие лорды высокочтимого Тайного Совета ее Величества думают, что они могут получить столь большой знак дружбы из рук вашего лордства.

Да осенит вас господь своей милостью, чтобы вы могли обдумывать и решать все дела соответственно вашей мудрости, силе и власти, каковую господь дал вам в этом мире. 21 ноября, 1590 г.

Горсей — Бэрли, 10-го июня 1591 г.

Достопочтенный лорд, считаю своим долгом выразить уважение. Если вашему лордству угодно будет [вспомнить], мое последнее [письмо] вашей чести было в апреле; в этом письме я частично доложил, как я вел дела ее Величества. [Я сообщил о том], что упомянутый Андрей Щалкан, чиновник Короля[474], когда он должен был, как условились, совместно со мной предстать перед почтенным Советом для указанной цели, когда он должен был ответить за обнаруженные против ее Величества и ее подданных дела и злоупотребления, которые он считал хитроумно скрытыми от разоблачения, будучи главным предметом обсуждения во всех вопросах, выставленных мною, и не имея возможности избежать опасности, хотя он пытался предотвратить ее многими средствами, и не желая возвратить те большие суммы, которые беззастенчиво брал[475], в конце концов выдвинул самое бесстыдное и непочтительное обвинение против писем ее Величества; для того чтобы смягчить гнев, возникший против него, [он сочинил, что эти письма] не были подписаны ее Величеством и без ведома ее сделаны Компанией и мной с клеветнической целью, так как ее Величество не могла послать меня, имея известие, что я считаюсь врагом Императора; [все это] он сделал так ловко с помощью тех, кого привлек на свою сторону, что на время это произвело впечатление и оказалось большим препятствием для наших мероприятий, а в это время произошли столь крупные события, что так оно [до сих пор] и осталось.

Недавно дела ее Величества снова были поставлены на рассмотрение, пересмотрены, и предполагалось, что я буду прислан[476] [в Москву] для нормального ведения дела вопреки желанию Шалкана. За мной послали подводу; 17 и 18 мая дела разбирались. 19-го числа[477] того же месяца случилось величайшее несчастье; юный Князь 9-ти лет, сын прежнего Императора и брат нынешнего, был жестоко и изменнически убит; его горло было перерезано в присутствии его дорогой матери Императрицы: случились еще многие столь же необыкновенные дела, которые я не осмеливаюсь описать не столько потому, что это утомительно, сколько из-за того, что неприятно и опасно. После произошли мятежи и бесчинства, которые не только вызвали приостановку в делах ее Величества, но даже подозрение в [возможности] дальнейших обид; и теперь никто не может даже представить, каков будет исход и конец этого дела. И далее можно подозревать, что наш противник, имея эту скрытую возможность, будет с поспешностью действовать прежним способом, уже описанным мною вашему лордству; [он собирается] в настоящее время послать некое лицо с письмами от имени Императора ее Величеству, чтобы задуманное им измышление было сообщено прежде, чем мой рассказ будет известен; одновременно [он хочет] оставить меня здесь, как вещь, забытую в столь тревожные времена. Такими средствами он думает избавить и очистить себя от дел, за которые должен отвечать по закону и приносить присягу, целуя крест. По этому поводу, достопочтенный лорд, достоверно [известно], что лорд Борис Федорович сказал ему во время открытого заседания: «Ты видишь, что Королева Англии и ее дьяки (?) и лорды пишут, что он послан ими по причине его способностей и [умения] должным образом обсуждать дела, с которыми он вполне знаком, как тебе известно. Кроме того, ни Королева Англии не может указывать Императору, ни Император Королеве, кого выбрать в посланники. Посмотри хорошенько, на что ты ее вызываешь; рассуди о последствиях и нелюбви, которая может возникнуть между Императором и Королевой, если то, что ты сообщил, справедливо. И если желчь вызвала тебя на это, тебе бы лучше раскаяться и возвратить часть забранного, пока дело еще можно как-нибудь поправить». [Он говорил еще] многое другое — описывать [все] будет утомительно. Каков будет конец этого, достопочтенный лорд, я не знаю, но, по всей вероятности, я могу сомневаться в моей отправке [в Москву] в настоящее время. И, так как фактор (factors) Компании в данный момент отправляется на корабль, я подумал, что будет хорошо описать все это вашему лордству, так как сомневаюсь, буду ли я иметь потом столь хороший способ пересылки, и, если [я] действительно [не смогу писать], как я подозреваю, ваше лордство поймете причины этого. И, как и прежде, я почтительно прошу вашу честь ходатайствовать перед ее Величеством, чтобы копии прежних писем, привезенных мною [сюда], с некоторыми определенными дополнениями, нужными в данном случае, были как можно скорее посланы сюда сухим путем; это будет чрезвычайно полезно во многих отношениях. Резкость содержания